нам помочь, потому что современные надзиратели больницы знают, что нам нельзя помочь. Как бомжей, из-за ненадобности нас выбросили на окраину города, так как мы не излечимы. По крайней мере, на данный момент. Они обязательно найдут лекарство и объявят миру о спасительной находке, но хотим ли мы вылечиться? Нас не будут спрашивать и любезно не попросят войти в скорую помощь. Как уголовников, нас скрутят и отправят в «современный Гулаг» на исправительные работы. В этот момент совершенно не важно, что ты говоришь или не говоришь о чём-то. На тебя повесят клеймо, и каждый твой шаг и каждое твоё слово будут рассматривать сквозь призму болезни. Нас игнорируют и избегают, словно мы заразились чумой. Мы – современная средневековая чума, которую избегают, чтобы не дай бог заразиться ею. На всякий случай – лучше подальше держаться от нас! Так сказать, меры предосторожности современного «высоконравственного» общества. Нас обнадеживают тем, что сейчас нас не сжигают и не надевают цепи. Так сказать, изменения на лицо, смотрите! Кто виноват? Этот вопрос – это современное табу. Об этом нельзя говорить, потому что обычно вину сваливают на потерпевшего. Они говорят, что вы вели неправильный образ жизни и плохая генетика, и вы поплатились за это, но никто не будет винить общество! Кто-то спросит – При чём здесь общество? При том, что общество вырастило «современное маугли». Оно нашло ему наименование и придумало, на каком языке с ним общаться. Прежде всего, им проще разговаривать на языке таблеток. Это менее энергозатратный способ. Тем более, это очень хороший способ заработать себе на безбедную жизнь. Однако, несмотря на успешные попытки общества оправдать свои современные репрессии, люди с диагнозом дожили до наших дней, и что-то мне подсказывают, что будут существовать всегда. Это не заслуга современного здравоохранения.
– Памятный, Что же делать?
– Игорь, прежде всего, нас должно заботить спасение своей души. Однако, искать на земле справедливого правосудия не приходиться. Нам остаётся только надеяться на то, что наши потомки будут жить в другом обществе с другими ориентирами. Ладно, кажется, я справился с работой. Нам пора идти в монастырь.
Игорь подумал над тем, что сказал Памятный. Ему показалось, что мы живём в мире с перевёрнутой обёрткой. В 1937 году произошли репрессии Сталина, сейчас другие современные методы репрессии, и большой вопрос какие из них хуже. Что лучше – лишиться жизни или всю жизнь быть общественным изгоем?
Десятый День. Люцифер.
В этот день Памятный сидел на лавке и отдыхал от проделанной повседневной работы. Архимандрит Виталий подошёл к Памятному и спросил у него:
– Памятный, как ты думаешь, какой грех большего всего не любит Бог?
– Виталий, я думаю, что самый нелюбимый грех Бога – это грех Люцифера, Гордыня!
– Памятный, Вы правы. Иногда я думаю о роли Люцифера в жизни христианина.
– Виталий, Я думаю, что Бог, словно отец, рассердился на возлюбленного ангела из-за его предательства. Эта история предательства.
– Памятный, Согласен с вами.
Закончив этот короткий
