Сражение длилось уже несколько дней, мы встречались утром на веранде с Михой Малым и целый день посвящали картам. Оппонент имел «условку», брат сидел, играли его колодой. К концу второго дня я был должен более трех тысяч сигарет. Поддержать Малого, чуя запах добычи, приходили старшие пацаны, его кореша. Отыграться при таком моральном прессинге было практически невозможно. Передо мной стоял выбор: либо увеличивать долг, либо заканчивать игру. Но сдаваться не позволял характер, и мы сидели на веранде до ночи. Малой понимал, что «сломать» меня будет тяжело, и предложил перевести поединок в другую плоскость. Условия были таковы: побеждаю его в силовом единоборстве один на один – списывает долг, нет – придется отдавать «живыми» деньгами, которые особенно ценились. Но сумму приемлемую. Переиграть Малого его наверняка крапленой колодой – это вряд ли. Можно было, конечно, сражаться на картах месяц, задолжать «миллион» сигарет, рассказать родителям, чтобы те решили вопрос. Но после со мной во дворе вряд ли стали разговаривать, называли бы «лохом», «чмырем», «терпилой». В нашей азиатской стране, как и в других странах Востока, потерять «лицо» хуже, чем смерть, это я отчетливо понимал, поэтому и согласился на предложенные условия.
Мы встретились на следующее утро и, как предварительно договорились, пошли за детский садик на лужайку с мягкой зеленой травой. Малой был килограмм на пятнадцать больше по весу и выше на пол головы. После размена несколькими ударами, он, с разбегу, опрокинул меня на землю, сев сверху, стал молотить кулаками по лицу. Я, конечно, уворачивался, как мог, но пропустил один в самую переносицу – искры посыпались из глаз… Карточный долг – это святое, придется отдавать «живыми» деньгами.
И я погрузился в размышления, где бы раздобыть наличность. У родителей денег все равно не было, лишь «поделки», полученные по бартеру. Зарплату на заводах выдавали кому чем: водкой, лодочными