– И это настоящий октябренок.
– Это октябренок. Октябренок любит труд. Он не любит мороженое. Он любит лопатой землю копать.
– Миш, возможно, некоторые любят копать. Почему нет?
– Ну, это по-другому называется. Мы в детстве копали не ради труда, а просто интересно было копать. «Что ты любишь?» – «Люблю труд». Короче, я не любил труд, а звездочка… На самой звездочке с пятью лучами Ленин был в центре. Кудрявенький такой – ребенок еще. А в звездочке, которая объединение, поскольку у самой звездочки пять лучей, должно было быть…
– Пять ребят?
– Да, пять… Класс делился на звездочки, семь, что ли звездочек. Не знаю, как распределяли, я тогда болел. По интересам, по месту жительства, по чему-то еще. Был командир звездочки, у всех были свои обязанности.
– Так.
– Когда я после болезни пришел, осталась только одна…
– Вакансия.
– Да. Санитар.
– И что делал санитар?
– Мне дали белую марлевую сумочку и марлевую повязку на рукав с крестом. А в сумочке вата зачем-то была. Я стоял в дверях и проверял чистоту ушей и ногтей одноклассников.
– И вам это нравилось?
– Мне нравилась власть. Я мог сказать: «Уйди, у тебя грязные уши».
– Так ведь в уши надо было посмотреть.
– Ну, я и мог посмотреть.
– Издалека так.
– Издалека, да. Моя должность давала два важных преимущества. Во-первых, у меня появилась власть над классом. Меня боялись.
– Санитара всегда боятся.
– Да. А во-вторых, самому можно было не мыть уши и не стричь ногти. Кто тебя-то проверит?
– Ну да, если ты в повязке.
– Вот так я с длинными ногтями и грязными ушами проходил весь первый класс.
– Зато в чине санитара.
– А потом меня из школы выгнали. Ну, не сразу, конечно. Это долгая история. Мы переехали, разменяли мою любимую квартиру, где я родился и вырос, в Скатертном переулке. Я всегда хвастаюсь, что жил в девятикомнатной квартире. Метров четыреста квадратных. Сказочная жизнь была. Правда, там еще девять семей жили в этой квартире. Но от этого она не была хуже.
– Да. Ребенку всегда в кайф, когда полно народу, весело.
– Весело, конечно. Все друг к другу в гости заходят.
– На самом деле взрослые ютились там в комнатушках, и кухня была на восемь плит. Зато мне там можно было потусоваться. Короче, мы переехали в другую квартиру, и меня из этой школы забрали, к общему удовольствию. И я попал в чудовищную школу. Директриса была… такой шарж. С пучком, в меру старенькая, ярая такая коммунистка. И вот там меня ломали по полной программе восемь лет. А потом выгнали со скандалом.
– Восемь лет