– Хватит, Джонни, – поспешно сказал я, видя, что стоящий рядом со мной ирландец вот-вот взорвется, да так, что «Хромого мустанга» надо будет собирать даже не по досточкам, а по щепкам, причем довольно мелким.
Джонни смерил меня не менее недружелюбным взглядом и, отставив несчастный стакан в сторону, снял с подставки два других.
– У меня, – сообщил он, ловко опрокидывая над ними бутылку, – все стаканы чистые. Всегда.
Мигер промолчал, но, когда мы отошли к столику, он долго и придирчиво рассматривал свой стаканчик на фоне щелей в ставнях, прежде чем наконец последовал моему примеру и опрокинул его себе в глотку.
– Уф!
– Так вот, Патрик, – продолжил я, отдышавшись. – Однажды… мне довелось выслушать подобный приказ. Нашему взводу приказали атаковать выдвинувшееся вперед орудие конфедератов. Мы примкнули штыки… и пошли… а потом побежали… – я осекся.
Шейный платок вдруг превратился в удавку, стягивающую горло. Я вцепился в него, стараясь ослабить узел, а перед глазами вставало поле, накатывающиеся волны травы… и жерло пушки, опускающееся все ниже.
– Они подпустили нас, – я наконец справился с платком. – И пальнули картечью.
Мигер задумчиво крутил в руке опустевший стаканчик.
– У меня, – я сглотнул подступивший к горлу комок, – хорошее зрение. Когда я увидел, как конфедератский офицер махнул рукой… я успел упасть. А когда поднялся…
– В меня тоже однажды стреляли картечью, – неожиданно сказал кавалерист. – Еще в Ирландии. Очередное выступление… я даже не помню, чего именно мы требовали тогда. Мне тогда было всего двенадцать, и старшие сказали, чтобы я не путался под ногами. Но я просто затерялся в толпе и пошел со всеми. – Мигер замолчал, точь-в-точь как я. – Красномундирники преградили нам путь, и их офицер крикнул, чтобы мы расходились. А потом… он скомандовал: «Открыть огонь по мятежникам» – и королевские пушки дали залп. В тот день на площади остались лежать сто двадцать шесть наших, – Патрик тяжело вздохнул. – Один из них был моим братом, а другой – дядей.
– Когда я поднялся, – в тон ему отозвался я, – все вокруг лежали. Парни из моей роты… я был самым молодым, мальчишка-доброволец, и половина из них звала меня «сынок», что меня всегда жутко бесило. Они лежали… а когда я посмотрел вперед, то увидел, что конфедераты заряжают пушку для нового залпа.
– И что же ты сделал?
– Я поднял «кольт» капрала Броуза и побежал, – сказал я. – Так быстро, как не бегал и, наверное, уже не пробегу никогда.
– Судя по тому, – сказал Мигер, – что передо мной сидишь ты, а не какой-нибудь конфедератский артиллерист, ты добежал быстрее, чем они зарядили пушку.
– Именно, – кивнул я и, повернувшись, заорал: – Джонни, еще по одной!
– Послушай,