И она бросила в меня что-то, послышался звон, и в нос мой ударил терпкий аромат. Но я не отрывала зачарованного взгляда от сверкающей поверхности, но не видела своего отражения. Только не это! Даже одно зеркало способно свести меня с ума. Перед глазами уже поплыл туман, а из блестящих рам выходили чужие воспоминания. Образы вырывались из-под контроля моей ворожбы и закружились по сцене.
Я закричала, пытаясь закрыть глаза ладонями, но было поздно: чужие мысли и желания, выпущенные отражающими поверхностями, уже вырвались на свободу. Первой жертвой стала как раз та стриптизёрша-суккуб, которая требовала зрелищ. Глаза её стали огромными, и из груди вырвался жуткий хохот сумасшедшей русалки, воспоминания которой были последними из пленённых мной.
Она стащила последнее, что на ней было, и натянула трусы на голову невезучему мужику, который сидел рядом. А высыпавшиеся деньги запихала ему в рот. Глаза посетителя почти вылезли из орбит, и он пытался вырваться из хватки обезумевшей стриптизёрши, как его головы тоже коснулось одно из призрачных воспоминаний.
Мужик замер на миг, и кадык его дёрнулся, а в глазах мелькнул звериный отблеск. Он сжал стриптизёршу в объятиях и, проглотив деньги, прохрипел:
– Выходи за меня!
Я бессильно застонала, прижимая руки к ушам, но всё равно слышала в голосе незнакомца интонации Вукулы. Стриптизёрша захохотала так, что по коже моей пробежался морозец.
– Согласна! – крикнула она и вскочила тому на голову, обводя сумасшедшим взглядом зал, она закричала: – Свадьба! Сейчас будет свадьба! А мы скрепим брак кровью!
Стриптизёрша впилась зубами в ухо мужику, а я бессильно застонала. Перед глазами мелькнуло белое лицо Забавы, и я зло расхохоталась:
– Видимо, это у вас семейное – метить женихов! Хватай своего охотника и убирайтесь подобру-поздорову!
Тело моё заколотилось, словно в лихорадке, а обрадованные воспоминания заструились через зеркала, впиваясь в людей. Завязалась драка, поскольку несчастной стриптизёрше посыпались и другие предложения, а она не успевала покусать всех страждущих.
– Нет! – Услышала я отчаянный крик брата: – Мара!
– Чёрт, Лежка! – слабо простонала я, не в силах больше сопротивляться: – Беги, идиот! Спасайся…
Рядом с братом возник мрачный Генрих, и его изумрудные глаза сузились, а губы зашевелились, но слов я не расслышала. Пленённые воспоминания бросались на людей, которые находились у самой сцены, и несчастные вопили и корчились так, что у меня кровь стыла в жилах.
– Зеркала! – отчаянно кричал Лежка. – Разбей зеркала! Спаси мою сестру!
Я умоляюще сложила руки: да беги же ты! По щекам покатились слёзы. Будь проклята ревнивая стриптизёрша! Если выживу, я специально навещу её и устрою личный апокалипсис на всю ночь!
Раздался звон, и я с трудом повернулась в сторону звука. Шеи своей я почти не ощущала. С одной стороны, мне повезло, что воспоминания не нападают на саму