Да, тот мальчик, коего я долгое время воображала своей первой любовью, поднял меня на смех, едва стоило мне признаться ему в чувствах. А признавалась я, как водится, в письме. О, эти множество раз переписанные, выверенные до словечка строчки на двойном клетчатом листочке!
Примерно в эту же эпоху я разругалась с подругой, которую считала лучшей, из-за какого-то ничтожного пустяка, нахватала троек по физике и окончательно замкнулась в себе.
А лет в четырнадцать у меня завелся друг, с которым мы целовались по подъездам и говорили о «наутилусах». Стояла зима, он прижимал меня к зеленым почтовым ящикам, верхний край одного из них больно врезался в спину, и мне было одновременно дико и весело оттого, какой пустой становилась голова, когда язык Олега кружился у меня во рту, от его дыхания, щекочущего шею. Его руки расстегивали неуклюжие застежки моей дубленки и уверенно гладили грудь поверх свитера грубой вязки. На этом собственно, и всё и заканчивалось. По большому счету, я принимала такие нежности за правило игры, в которую рано или поздно играют все подростки. Главное, следовать нехитрому ритуалу – это можно, а то нельзя, а вот это вот – можно, но только осторожно.
О сексе я в то время знала уже достаточно много, но от теории к практике переходить не стремилась совершенно. Зачем, когда и так все хорошо вроде, и правильно, да и дети, говорят, от этого процесса случаются. Олег в принципе тоже особо и не настаивал. Прогулок – с каждым днем все дальше и дальше, обмена музыкальными записями и длительных вечерних поцелуев хватало вполне. Я решила, что мы встречаемся, и это льстило моему девичьему самолюбию. То, что мой молодой человек не знакомит меня со своей компанией, меня даже радовало – слишком скучными мне казались люди, входившие в нее.
Так продолжалось всю зиму, пока абсолютно внезапно в школе не произошел неприятный инцидент: проходя мимо шумной толпы парней из той самой компашки, я услышала слово «кошелка», а также смех и заинтересованные взгляды в мою сторону. С удивлением заметив Олега в этой толпе, я все же пошла по своим делам, а вечером затребовала у него объяснений и заодно спросила, говорил ли он что-нибудь своим друзьям обо мне. Мой незадачливый кавалер сразу как-то весь сжался, затем смерил меня долгим взглядом, и сказал:
– Знаешь, Инка… Ты, конечно, человек и хороший, но… сама понимаешь.… В общем, меня уже все на смех подняли, что с тобой связался.
– А что со мной не так? Уродина, да? – я вспыхнула, разозлилась и смешалась одновременно.
– Да причем тут – уродина, не уродина. Ну не Памела Андерсон, да… Но дело не в этом. Ведешь себя странно. Разговариваешь странно. Одеваешься вообще… Диковато.
Олег оглядел мою черную шифоновую блузку в мелкий цветок, заправленную в черные же потертые джинсы и остановил свой взор на лаковых туфлях на каблуках, мимолетно покосившись на массивную