Он знал о том, что маги относились к обыкновенным людям так, как те относятся к калекам. Да, без особенного дара, человек был действительно, как без глаз, рук или ног. Только такими, увы, было большинство, – и оно совсем не расстраивалось по этому поводу, – ведь они думали, что совершенно нормальны! И только раз почувствовав, ощутив в себе всю силу магии, можно было понять ущербность иного существования!
Он думал о том, как изменилась их жизнь за последние годы. Когда-то те, которые рождались с особыми способностями, – он не разграничивал людей и магов, считая, что они, по сути, одинаковы, а магия, дар, – это как талант, – скажем, великолепный врожденный голос, или способность изобретать что-нибудь, или высокий интеллект, – жили обособленно, вдалеке от остальных. Их ненавидели или боялись, шарахались или пытались уничтожить, – что ж, великих врачевателей тоже когда-то принимали за колдунов и сжигали на кострах, – людям свойственно бояться или восхищаться тем, чего они не понимают. Тогда каждый был сам по себе, – и не было ни рангов, ни иерархии, ни законов. Каждый был волен жить так, как ему хотелось.
Со временем это изменилось. Люди, наделенные даром, пусть даже и жившие в безопасности, где-нибудь в лесах, были все же неимоверно одиноки. Они искали кого-то, подобного им, кого-то, кто смог бы их понять, – ведь многие не понимали, что поцелованы самими небесами, принимая самих себя за аномальных уродов.
Так маги постепенно начали объединяться. А со временем осознали, что их необычность, – великая сила, которую они вполне могли объединить, – и тогда достигли бы величайших высот, оказавшись уже не на отшибе, а у самой вершины власти.
Они соединяли свои таланты, делились опытом, развивали свою силу, – и постепенно перестали опасаться обыкновенных людей. По-прежнему им приходилось притворяться и прятать свои способности, – но теперь вовсе не из страха, что их будут преследовать, – просто совершенно незачем другим об этом знать. Так создались мощнейшие объединения, появились ранги, школы, правители, – маги стали единым механизмом, взаимно дополняя друг друга и достигая своих общих целей.
Да, многие годы прошли, прежде чем все так устроилось. И все же Аллан иногда мечтал о романтике былых времен, – когда нет другого закона, кроме собственной воли, нет никаких правил, а каждый маг был полностью свободен, – и плевать ему на общие цели, он мог жить так, как подсказывало ему собственное сердце.
Теперь же закон магов был строг, – и даже слишком. Отступников казнили или изгоняли. И ни один из них не вправе был задумываться о том, чего же хочет он сам.
Лежащий перед ним город открывал свободу. Пусть даже на несколько лет, – но он мог себе позволить