Посидели отцы, посовещались и решили свадьбу играть. Хоть по статусу и не ровня (аптекарь богатый и образованный человек), да от позора нужно как-то избавляться, коль уж молодые совсем разум потеряли, не убивать же их?! Только странные они оба, словно скотина в брачный период. Но, кто ж правду знает?.. Только одна Жюзьен.
ЧАСТЬ 2. ГЛАВА 2
Привёл отец домой сына, впихнул через порог. Реми никак не мог понять, что с братом происходит, словно тронулся он слегка мозгами. Такого даже бить жалко, словно дитя неразумное. Такая же и дочка аптекаря сидела, её ругали на чём свет стоит, а она и глазом не моргнула. А ведь воспитанная в строгости была. Напрасно мать на себе волосы рвала, да пыталась её устыдить. Адриана отец и не трогал. Велел ему пойти спать, да попросил Жюзьен успокоительного дать неуёмному, так как возбуждение у парня всё не проходило. Дала отвар и, к самому уху его наклонившись, прошептала:
– Амулет-то сжёг?
Он молча помотал головой, нет мол.
– Дай его мне, непутёвый!
Адриан полез в карман и вытащил истрёпанный пучок соломы. Бросив его в огонь, Жюзьен перекреститься хотела, но не смогла.
«Прости меня, Господи, грешную! За всё ответ держать буду…»
В доме наступила тишина, в трубе завывал бродяга-ветер. Погас в камине огонь. Реми прижался к жене, словно в ней всё его спасение, а она лежала и думала, какую страшную вещь совершила и будет ли ей за это прощение?..
Утром по привычке поднялась, а коровки-то и нет. Снова горько плакала, да ничего уже не изменишь. Вернулась в дом, все спят, развела огонь, напекла блинов целую тарелку с горкой на последнем молоке, от бурёнки оставшемся. Осознание вины тяжким грузом давило к земле, даже мысли дурные в голову полезли, но о ребёнке подумала, он-то в чём виноват?.. Нужно жить. И тут до неё дошло, что не слышит она больше отца Эдуарда. Добежала до места, где коровку схоронили и стала каяться, била себя в грудь, рыдала…
Приходит Реми и видит её такой.
– Что ты так убиваешься?! Купим мы тебе корову другую, нельзя же так к животным привязываться!
– Ты не понимаешь, – Жюзьен даже говорить не могла, всхлипывала всё время, – это я… это я её…
– Ну, тише, тише, не наговаривай на себя, – обнял жену, к сердцу прижал, ей и полегчало.
«За что мне утешение такое послано? Не достойна я его, ведьма проклятая! Простит ли, когда всё узнает?..» – молчала, вслух ничего не произнесла.
Только слушала, как бьётся сердце родимое, как любит её, несмотря ни на что, хоть и не говорит. Адриан вон сколько ей в любви клялся, а Реми ни разу «люблю» не сказал, только и без слов понятно, кто из них сильнее.
– Брат проснулся?
– Спит ещё, а может, делает вид, что спит,