– Бог… Сколь уж венчаны?
– Да, года три… – придумывает Прошка в надежде, что господин не помнит. И правда, не помнит:
– Вот… Три уже… Баба без детей – что тот вяз… Труха бесполезная… От того и сливки у Дарьи лучше. Каждый год на сносях баба…
– Так ведь… – начинает было, но сразу осекается под взглядом господина Прошка.
– Что?
– Грехи на ней…
Старик хмурится. Прошка на себя сердится: напомнил, дурак, барину про его беду. Дернул черт…
– Знаю… Про ее кобелей… – гудит хозяин, но без гнева.
«Пронесло» ― выдыхает Прошка.
– Что ж… Баба – дура. Всякая… Передом думают… Особливо такие… глазастые… Да детьми все им прощается… – вздыхает генерал-фельдмаршал и ведет ногтем по скатерти, как по карте. Обойдя чашку кругом, не поднимая глаз, спрашивает:
– Что? Нет письма-то от графини Натальи?
– Никак нет, ваше сиятельство, – отвечает Прошка.
Старик вновь хмурится. Дочь не балует в эту зиму письмами.
«Не муж ли наговаривает? – думает про себя генерал-фельдмаршал и хмурится еще больше, – Он. Кто ж еще?».
Но собирающуюся было грозу останавливает «запевший» самовар. Мрак с лица как рукой сняло.
– Быстро нынче, – удивляется старик.
– Так сосна в этом году жирная. Я, почитай, только с нее и беру. От них и жар, – не сдерживает довольной улыбки Мишка.
– Знаешь, скот, службу, – барин позволяет себе редкую похвалу. – Не пил бы заодно с этим отродьем – цены бы тебе не было.
– Так, не пью я, ваше сиятельство… – протестует Мишка, но господин быстро ставит его на место:
– Молчи! Не пьет он. В сравнении с рожей этой, может, и не пьешь, – генерал-фельдмаршал смеряет взглядом уткнувшегося в пол старшего камердинера:
– Неудивительно! Как он пьет – никто не пьет. Штоф6 да с четвертью, и не примечает никто, окромя меня! Да что с четвертью? И второй штоф войдет – не качнется… Один такой на целый свет. Нет соперника. Хотя нет, вру, господи, прости… Был один в полку в Суздальском, в Новой Ладоге еще, ротный. Так в того и четыре вливалось. И на ногах. На императорском смотру сфальшивил из уважения Ее Царскому Величеству и двумя обошелся. И хоть бы раз с шагу сбился. Вот, был офицер… Жаль, поляки сгубили. Он-то думал, зелье сие что оберег. Только пуля, она что та баба. Дура. А до штыка тогда дело не дошло – разбежались конфедераты. Считай, погиб по-глупому… И ты, скот…
Самовар «шумит» вторично, развеивая наступившую было грозу.
– Э, какой бойкий… – вновь удивляется старик и живо интересуется:
– Приметил, откуда шишки брал?
– Ясное дело, ваше сиятельство, – притворно чуть обижается Мишка, но под строгим взглядом Прошки тему не развивает. Не время. Хотя господин и в духе сегодня – никого еще не ударил и не приказал Тищенко, сейчас время молчать. Нельзя, чтоб вода перекипела. Как только начнет бурлить, требуется сразу убрать воздух. А для того слушать