Это был худощавый и очень рослый субъект. Его скелет был покрыт отдельными лохмотьями кожи и плоти, засохшей и съедаемой сотнями червей. Череп, как и на рисунке, находился в правой руке. Единственным отличием от рисунка было наличие дыры в районе лба, через которую можно было увидеть полусгнившую жижу, активно пожираемую червями, тараканами и прочей ползучей нечистью. В левой руке он держал раскаленную докрасна цепь, к которой был прикован его «питомец» – животное с плотным туловищем, покрытом редкой пылающей пламенем шерстью, из которой постоянно сыпались мертвые жуки, пауки, гусеницы и прочие твари. Его череп был гладким, как зеркало, только пылающие багровым светом глазницы и стиснутые зубы могли быть самым ярким доказательством его реальной сущности.
Я застыл, в ужасе глядя на две фигуры. Они двигались очень-очень медленно, но каждое их движение вызывало во мне новую волну страха. Больше всего в тот момент захотелось исчезнуть, испариться, стать невидимым для двух неведомых гостей, освобожденных со страниц этой злосчастной книги.
Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем на моих глазах цепь практически мгновенно растеряла свое тепло и приобрела темный оттенок, а зверь двинулся ко мне. Первым порывом было завопить и стукнуть эту тварь по черепу, но мой мозг и тело не принимали саму возможность прикосновения к этому созданию. А оно преспокойно делало шаг за шагом, оставляя за собой дорожку из десятков погибших насекомых. Подобравшись ко мне вплотную, зверь поднял на меня свою морду. В его красных огнях, служивших ему глазами, нельзя было прочесть ровным счетом ничего. Я же старался даже не дышать, опасаясь за жизнь.
Послышалось глухое рычание. Сглотнув слюну, я уставился на сияющие огоньки, что не осталось без внимания хозяина. Краем глаза я увидел, как цепь мгновенно покраснела, я животное с протяжным воем отскочила от меня.
Раздался оглушительный вопль, но на этот раз его источником стал череп в руке неизвестного существа. Рука сделала широкий взмах, и уже через секунду череп с остатками мозга смотрел на меня своими пылающими глазницами:
– В тебе есть нечто плохое – прохрипел он – Мой верный слуга это услышал. Поэтому ты идешь со мной.
Каждое его слово звучало, как приговор, которому нет смысла сопротивляться. И именно в этот момент я смог выдавить из себя тихое:
– Нет!
В ответ послышался дикий, безудержный хохот, затем – треск. Он оторвал оставшуюся часть черепа и сбросил ее в портал.
– Ты. Пойдешь. Со мной – в его тоне, таком обманчиво спокойном, таилась поистине нечеловеческая злоба.
Я бы не удивился, если бы в следующий момент он натравил бы на меня своего «слугу» или лично вырвал бы мою голову вместе с позвоночником. Но, судя по его поведению, он