Полночи мужики обихаживали пса. Ветеринар прослушал ему сердце.
– Знаешь, а сердце нормальное. Может, и выдержит.
– Дай послушать.
– Слушай.
Павлик Давидович взялся за фонендоскоп, но опустил вдруг руку:
– Ладно, что тут слушать. Давай, лечи, как знаешь. Я помогу, где надо.
Вкололи обезболивающее. Когда кололи, Бенька тяпнул ветеринара от страха, но слабо – так обессилел. Потом лежал тихо на кухонном столе. Павлик Давидович гладил его по грязной морде и давил в горле ком – хирурги не плачут.
– Как звать-то тебя?
– Павел.
– А меня Евгений. Друзья – придурки, не Женькой, Генькой зовут. От слова гений.
Павлик Давидович смотрел и понимал, что он, правда, гений. Работал аккуратно, без единого лишнего движения. Надо же! Всегда считал ветеринаров недоучками в медицине, да и в какой медицине – так, ремесленники. А поди ж ты – виртуоз! Постепенно расчистили и обработали все, что можно было. В одном месте Гена взялся за иглу. Павел протянул руку:
– Дай, шить сам буду.
– Шей, хирург. Ты хирург-то по какому профилю?
– Гинеколог.
– А, ну самое оно. Сейчас, Бенька, смотри, чтоб хозяин лишнего чего не отхватил, а то у него профиль особый, твоя конструкция ему несподручна, – и они оба, оценив шутку, улыбнулись.
До утра выпили спирту. Понемногу, и не развезло ничуть. Бенька тяжело выходил из наркоза, пришлось его туго спеленать и устроить на ночлег к батарее. Утром Гена побрился, оставил ключ, сказал, что справки привезет к поезду – раньше не успеет. Павлик Давидович размышлял, как бы ему исхитриться съездить за вещами в гостиницу. С собакой не пустят, а оставить одну боялся.
Бенька забился под кровать, не выходил, не пил воду, трусливо поскуливал, когда Павлик Давидович пытался посмотреть на него, и, как вчера, писал под себя.
– Да, бедняга, влипли мы с тобой. Довезу ли? И дома что нам скажут? Ладно, лежи, жди, а там будь что будет.
Вещи в гостинице забрал, выписался, уже на выходе подошел к телефону-автомату – позвонить домой или не стоит? Решил – не стоит. Довезет – будет о чем говорить. Нет – и нет.
Гена приехал на вокзал раньше Павлика Давидовича. Поезд уже подогнали к перрону. Пока вещи и Беньку в большой картонной коробке носильщик на громыхающей телеге вез к вагону, Гена нашел нужные слова, рассказал, уболтал, разжалобил проводницу, а, главное, назначил ей свидание. Понравилась ли ему унылая длинноносая девица, Павлик Давидович так никогда и не узнал. С Геной больше жизнь не столкнула, хотя и деньги ему послал, и звонил несколько раз. С телефоном мог что-то напутать, Генка мог съехать с квартиры, да бог знает что могло произойти. Но тогда исключительно благодаря ему Павлик Давидович устроил Бенчика в купе проводницы и сам большую часть дороги провел там. Только поздно ночью перебрался в свое купе и забылся тревожным сном.
Дома