Игра колибри. Аджони Рас

Москвы. Обычный американец никогда не станет лезть в душу, а уж изливать свои горести и обиды новому знакомому наверняка не будет. Но Патрик был федеральным агентом, а это порода особая, любопытная и цепкая к словам. Мне же хотелось выговориться, хотелось получить оценку собственным страданиям и мыслям, пусть даже если я не озвучу самое их дно, а лишь пройдусь по краю.

      – Влюбился в соседку, но у нас такая разница в возрасте, что, боюсь, мне совсем ничего не светит, – — я все это время старался смотреть на лицо Патрика, чтобы уловить малейшее изменение в его настроении.

      Лицо Патрика не дрогнуло, он не нахмурился, не улыбнулся, а просто, причмокнув губами, сказал:

      – Понимаю.

      Неожиданно он протянул руку и представился:

      – Патрик Гассмано.

      – Адам Ласка, – проговорил я. – За знакомство?

      Патрик не возражал. Мы выпили, потом еще выпили, пока беседа сама собой не вернулась к работе Патрика, о которой знал весь штат. Не знаю, почему Гассмано так разоткровенничался со мной, но мне показалось, что он был более многословен, чем в репортажах по ящику.