Ключ. Черновик. Vikki Hansen

в итоге приводит к разочарованию, чего Феникс уже не боялся. Он знает все, знает последнюю и первую мелочи, и глупо самому себе внушать мысль о благополучии завтрашнего дня. Пора открыть глаза.

      Взглянув на мать издалека, Феникс махнул смотрителю.

      – Вас проводить, Господин Водеберг?

      В метро чудак кричал: «Информационное переедание! Вы едите собственные ф***лии!» То же красным по черному было написано на таблице в его трясущихся руках, что вызвало у Феникса смех и отвращение: тот, кто не способен скрыть собственный страх, не достоин говорить правду. В этих пальцах, бьющих по картону, читается ложь, неуверенность в собственном слове. Кто-то, конечно, согласится с написанным, но только потому, что сочтет это безумством, не раз увиденным в жизни. Говорить правду нужно так, будто терять совершенно нечего, и даже ничего – давно потеряно. Говорить правду нужно резко, а иначе какой в ней смысл, если не резать на куски?

      В груди Феникса что-то жалось, душила, упираясь в ребро. Может, мысль о матери и ее состоянии не хочет отпускать? Феникс крепко посмеялся, когда вспомнил, как утром оставил в кармане книгу, обещанную сестре.

      Глава 3

      – Снова Скотт Джоплин?

      – Бах – после шести, сэр.

      Стандартная схема: Майк танцует с Дени, Дени – с Ишемом. Пока эти трое пляшут, шахматисты смеются конём. Только начнётся раздача «зубочистки», троица разойдётся, но сразу после приёма лекарств намечается программа немого кино. Зрители усаживаются по кругу, в центре которого – бродяжка и толстяк.