– Не терзай себя, – произнес чей-то голос за моей спиной. Леденящим холодом повеяло от того, кто стоял позади. Незнакомец излучал минус 195,8 градусов по Цельсию и был рыхлый, как добротный чернозем, обрабатываемый сотнями тысяч червей. Я не видел его, а ведал. – Не терзай себя, – повторил он, – не расточай силы попусту, они тебе еще понадобятся. Ты иди, не останавливайся.
И я пошел по дышащей земле. Я ощущал движение под своими ногами. Я утопал в живой массе. И что-то мне подсказывало, что это были трупы недавно павших на поле боя солдат, в спешке перерабатываемых беспозвоночными животными и прочими простейшими. Что тут поделаешь. У каждого своя работа. Я шел и тихо плакал. Каждый шаг болью отражался в моем сердце. Не было пути в обход, в облёт. Только по ней, родимой, ведающей все. Я, человек земли, не мог не идти. Поэтому шел.
***
Чьей правдой устлана наша дорога? Является чья-то правда нашей тоже? Было две правды, два камня на соседних вершинах горных цепей, соединяемых глубоким ущельем. И вот они покатились навстречу друг другу, и столкнулись на самом дне, и разлетелись тысячами мельчайших осколков, и их не стало, обоих. И чьей правдой теперь устлано самое дно ущелья? И кто победил? И что осталось? И отпустила красна девица косы, а добрый молодец бороду, чтобы найти ответы на потерянные во времени истины.
***
А я иду и слышу плач. Пока одни глумятся над костями усопших, устраивая оргии, пропитанные злорадством и чувством восторжествовавшей справедливости, другие тихонечко стонут от душевной боли над свежей могилой, изнемогая от беспомощности, безысходности, моля Бога лишь об одном – о прозрении палачей и чистосердечном покаянии. Святая сказка слишком аморфна в сравнении с серыми буднями, где святость залита кровью, где зло порождает зло мгновенно – стоит лишь приблизиться на расстояние выстрела.
***
Я жил. Никого никогда ничем не обидел. Кормил голубей и диких животных. Писал стихи и песни. Играл на скрипке. Помогал ближнему. Сопереживал всем и каждому. Страдал за судьбу африканского народа, за судьбы всех брошенных, отвергнутых, обиженных, покалеченных, обделенных.
Одним ненастным вечером я узнал, что меня ненавидят. НЕ-НА-ВИ-ДЯТ! И хотят убить. За что?! За то, что я не просто существую, а хочу иметь собственное мнение. За то, что во мне нет зла, ненависти, корыстолюбия. За человечность. За любовь к ближнему. За нежелание делить мир на «своих» и «чужих», на друзей и врагов, на белых и красных. За желание жить в мире, где нет места насилию и сверхприбыли, безумным песням и пляскам в угоду чьих-то интересов. Так что меня, убивать за это? Кто давал вам право приходить на мою землю и убивать меня только за то, что я – человек земли, который безумно любит свою планету, почитает предков, остается верен своему роду и не боится говорить неудобную,