– Да чего ты, чего? – вскрикнул Митька, отскакивая на всякий случай на безопасное расстояние от разъяренной супруги.
– Что? – сделав вопросительное лицо, спросила жена – трубы горят, похмелиться хочешь?
– Ну, действительно хреново, Галь! – с надеждой в голосе проговорил Митька.
– А вот тебе – жена с яростью ткнула ему в лицо крепко сжатую дулю, на которой как остриё копья торчал длинный черный от земли ноготь.
– Вот похмелись, попробуй! Всё и так в хате пропил, помощи никакой! Сволочь, да и только! – и не ожидая ответа, опять стала выкапывать картошку.
Митька вернулся на крыльцо, в задумчивости почёсывая взъерошенную голову. Организм отчаянно требовал алкоголя!
В свои сорок три года он успел окончить сельскую школу восьмилетку, отсидеть три года за кражу колхозных поросят, жениться, сделать двоих сыновей и семь раз побывать в ЛТП, куда, за беспробудные пьянки и скандалы, его систематически отправляла то жена, то местный участковый.
Сочно потягиваясь всеми четырьмя лапами, из старой опрокинутой на бок корзины, вышла рыжая, пушистая кошка. Усевшись на краю крыльца, она стала умываться, грациозно вытирая лапкой усатую мордочку.
«Пойду ка я за грибами!» – вдруг осенило Митьку – «а грибы на трассе продам! Сосед вчера два ведра боровиков принёс, вот и деньги на вино и курево будут!»
Он схватил корзину, нагретую кошкой, сунул босые ноги в старые, дырявые резиновые сапоги и вышел из хаты.
Деревня, где жил Митька, находилась не далеко от одной из главных трасс, по которой автомобили пересекают республику с юга на север. Сосновый лес, застланный пушистым мохом, каждую осень давал богатый урожай лисичек, маслят, подосиновиков и боровиков. Толпы приезжих горожан, начиная с конца августа, рыскали по лесу с корзинами, вырезая всё в радиусе нескольких километров от просёлочных дорог.
Как человек, который с детства вырос в этих лесах, Митька знал места, в которые простые грибники, боящиеся далеко отходить от своих машин, практически никогда не забирались. Заветные полянки, покрытые желтыми шляпками белых крепышей, влажные овраги с трухлявыми пнями, обросшими огромными колониями осенних опят, берёзовые рощи, где из-под начавшей опавшей листвы торчат коричневые подберёзовики.
Идти пришлось долго. Громко ругаясь от мучавшего его похмелья, он со злостью сбивал палкой попадавшиеся на пути зонтики и сыроежки и аккуратно срезал все чаще встречающиеся боровики. Холодные капли ночного дождя щедро скатывались с мохнатых елей и высокой травы, окончательно промочив Митьку до нитки. Он замёрз. Но и корзина была практически полная. Жутко хотелось курить.
«И этого хватит» решил он и повернул обратно.
Обратная дорога оказалась намного труднее. Порядком устав, Митьке пришлось тащить через буреломы и болота, приличного веса корзину с грибами. Он несколько раз садился