Владимир Войнович когда-то написал:
«Брежневские времена отличались от сталинских тем, что борьба шла в определенных рамках: хватали, судили, сажали не без разбору, а только не соблюдавших основное правило поведения, которое на полублатном языке формулировалось так: сиди и не петюкай. Писатели это правило очень усвоили и не петюкали, сами себе внушая, что это непетюканье объясняется их несуетным обитанием в мире высших замыслов и сложных вымыслов, а если в сферах более приземленных кого-то сажают, казнят или чего-то еще, то, видимо, эти люди сами на то напросились, по каким-то мазохистским и саморекламным причинам желая быть в числе сажаемых и казнимых».
Я ж, Евг. Попов, в свою очередь, полагаю, что путинские времена отличаются от брежневских примерно так же, как брежневские от сталинских. Однако базис всех трех времен один и тот же – советская власть.
– Я думаю, что советская власть как таковая в России кончилась, но советскими наши люди останутся еще надолго. Бесследно она пройти не могла. И просто кончиться не могла. Эта власть имеет постоянную тенденцию к возрождению и, объявляя себя антисоветской, по сути, продолжает оставаться советской. Антисоветская советская власть сейчас в более смешном виде, чем раньше… У того режима все же была какая-никакая идеология, ПРАВИЛА ИГРЫ, и это вынуждало граждан придерживаться единообразия во всех проявлениях человеческой деятельности, начиная от всеобщей подлости и заканчивая массовым энтузиазмом.
И ведь были же, действительно были тогда настоящие советские люди, которые всерьез воспринимали прокламации о том, что существовать нужно скромно, что член партии не должен переходить какие-то рамки. Моя жена Светлана рассказывала мне, что ее свекор, адмирал Анатолий Колесниченко, отец ее покойного мужа, жил в маленькой двухкомнатной квартирке и когда приехал к сыну в Пахру на дачу, по нынешним меркам тоже весьма скромную, то очень рассердился: «Как тебе не стыдно пребывать в роскоши, когда в стране такие проблемы с жильем? Ноги моей здесь больше не будет…»
И хотя все, что творится сейчас, началось уже тогда, такие уникумы, как адмирал Колесниченко, имелись и при развратном «развитом социализме».
И тут я зачем-то вспомнил, как Войнович, немного пожив в Америке, рассказывал мне, как в Вашингтоне однажды разгоняли коммунистическую демонстрацию. И когда полицейский двинул ее участника американской ментовской дубиной по башке, тот возопил: «За что вы меня бьете? Я же антикоммунист». На что полицейский ему резонно ответил: «I don’t know what kind of communism you are».
– И в связи с этим адмиралом я думаю, что советская власть все же после смерти Сталина имела шанс, хотя и слабый, на построение «социализма с человеческим лицом». Но шанс этот, увы, был безнадежно упущен. Потому что Хрущев оказался ниже той задачи, которую он себе ставил, разоблачая «культ личности Сталина». И это неудивительно – он сам был замаран в репрессиях, да и все его соратники тоже были хороши.
Тут