Сон во сне. Сборник сюрреалистических рассказов. Эмпирика Аттонита

звучанья тысяч булькающих глоток. Посмотрите на эти формы – даже черви и змеи приятнее на вид! Горгульи готических соборов и демоны со старинных картин всегда умиляли мой взор, утомлённый созерцанием тошнотворной массы, среди которой мне приходится жить. Всмотритесь только – и вы увидите чудовищную нелепость строения этих жутких продолговатых туловищ с четырьмя длинными уродливыми конечностями и яйцеобразным придатком сверху, укреплённым на коротком толстом отростке. И если б только они были безмолвны и бездвижны, как изваяния обезумевшего скульптора, – так ведь они ещё и живут, словно в насмешку над самим словом «жизнь»!

      Господин замолчал, и в кабинете воцарилась звенящая отзвуками его монолога напряжённая тишина. Понурив голову и сложив на коленях беспокойно теребящие платок руки, пациент, украдкой оглядываясь, только сейчас заметил, какой сумрак царил вокруг, хотя окно было открыто, а на улице стоял ясный солнечный день. Казалось, темнота струилась вместо света от выключенной настольной лампы, зловещей и таинственной пеленой окутывая доктора, его стол, а затем холодной липкой влагой растекаясь по всему кабинету. Только что клокотавшая в груди господина ненависть сменилась нарастающей тревогой, и он вперил полный ожидания и надежды взгляд в слабо мерцающее белизной пятно – халат доктора, безмолвно восседающего в эпицентре сгустившегося мрака.

      Наконец, после долгого молчания, раздался голос врача, по-прежнему размеренный и неживой:

      – Но ведь и вы, голубчик, тоже человек!

      Невозмутимое, похожее на маску, его лицо вдруг выступило из тьмы, приближаясь к пациенту, и он продолжил:

      – Знаю, для вас эта мысль непереносима, но это правда. Вам нужно просто её принять.

      Господина затрясло крупной дрожью, он весь вжался в кресло, объятый парализующим волю страхом, но причиной тому были не слова, а облик надвигающегося на него человека в белом халате. Он видел теперь, что лицо врача бледно и совершенно безжизненно, а невнятного цвета глаза с застывшим равнодушным взглядом блестят глянцево, как у куклы!

      От леденящего ужаса у господина зашумело в голове и застучало в висках, поэтому слова доктора доносились до него сквозь вакханалию беспорядочных звуков обрывками далёкого эха:

      – …ведь проблема не в том, что вы их ненавидите, а в том, что они существуют. Ибо люди достойны в тысячи раз более чудовищных проклятий…

      – Это маска, это и есть маска! – превозмогая сдавивший горло ужас, прохрипел пациент, и внезапно – словно рука среагировала автоматически, не дав времени мозгу осознать случившееся, – вцепился в нависшее прямо над ним лицо.

      То, что произошло дальше, господин воспринимал уже фрагментарно, в виде мелькающих фотографических картин – отчаянная попытка мозга защититься от того, к чему сама природа не сочла нужным его подготовить.

      Он видел изнанку лица, оставшегося у него в руках, чувствовал, как брызжет фонтаном вязкая холодная тьма,