Или нет. Логичнее было бы поступить так, как русские, которые, по слухам,несмотря на революцию и оккупацию, всё ещё оказывают полноценное сопротивление в больших секторах того, что называется у них ужасной аббревиатурой КРПС*. Мне больше нравилось их выражение "Русское пространство", которое я слышал от русского президента Андреева, прекрасно говорившего по-имперски.
Мой "гепард" уходил в небо, легко пробив тонны обломков разрушенных строений над ангаром. Сразу пропала навигация, и появились помехи на тактических картах. Это сильно мешало в первый день, тогда из-за этого была потеряна сразу половина парка универсальных боевых машин. Тогда погибли почти все "тени" – так назывался гвардейский эскорт герцога Остзее. Почти все мои ребята ушли в небо пилотами. Но – как говорят имперцы: "Lerne leiden ohne zu klagen"*
На второй день мы взлетали, заранее настраивая радиус автопилота на координаты дворца. Я ускорился как следует, до самых пределов красных линий гравикомпенсаторов – меня вынесло километров на 20. Даже показалось на миг, что я вижу терассаконтеру Альянса на орбите планеты."Гепард" номер тридцать четыре", оказался тоже подсвечен красным. Так что у нас даже минус две машины. Если это мой друг ван Фростен, то совсем плохо. Один из немногих опытных офицеров оставшийся от моего эскорта. Оставайся живым, Адольф… – пожелал я ему.
Как только заработали атмосферные двигатели, я трансформировал "гепард" в штурмовую версию, и упална ближайший замеченный "мачете" Альянса. Он умело маневрировал, резко уходя вверх– вниз, влево – вправо, пытаясь резко сбрасывать скорость, чтобы я проскочил вперёд. Я обстреливал его плазмой и кинетикой, потом дал залп штурмовыми ракетами. Его активный щит был почти такой же мощности как у меня, он хорошо держал урон и конечно, почти мгновенно у меня "на шести"* появился его коллега. Второе "мачете" принялось обрабатывать всем, чем можно мои щиты, с истощёнными уже запасами энергии. Пилот второго "мачете" бил меня так же упорно, как я проделывал это с его товарищем. Наносимый урон быстро съедал щит, быстро добираясь до уязвимого корпуса моего "гепарда".
"Прекрасный повод остаться остзейцем навсегда", – зло сказал я себе, наблюдая, как тают запасы энергии.
Всё потому, что противник "на шести" – в таких раскладах как сейчас – это малые шансы выжить. А точнее, никаких шансов вообще. Упал ли он мне на хвост с орбиты, или поднялся вверх, после штурмовки дворца Фридрихсхалле – всё это было уже для меня неважно. Не представлял себя никогда, модифицированного себя где-то в плену, до крайней степени. Не представлял себя никогда где-то в пространствах Альянса Претерис, в касте Исиды или Диониса, в вечном наркотическом или сексуальном трипе. Человек для меня кончался там, где