– Хорошо!
Утро выдалось отличным. Светало. Птицы звонко пели любовные серенады, а то и романсы. Солнце выходило из-за горизонта. В воздухе витал осенний морозец. Осень все ближе и ближе подкрадывалась к нашему городу, обрамляя его улицы в золотистое одеяние.
В хорошем настроении я дошел до бабушкиного дома, любуясь красотами Уральской местности. Ранней осенью было особенно красиво, светило яркое солнце, освещая и давая жизнь умирающим листочкам. Но затем приходила поздняя осень, и бесконечные серые тучи затягивали небо, красота испарялась так же быстро и бесследно, как молодость. Вроде бы вчера деревья были усеяны желтыми листочками, как через пару мгновений от их былой пышности и роскошности оставались только зловещие силуэты голых чудовищ, по веткам которых стекал противный осенний дождь.
Отрыв входную двери, я снял верхнюю одежду и вошел в маленькую комнату, в которой спала бабушка на большой и мягкой постели, занимающей почти все пространство тесной комнатушки. Напротив кровати стоял деревянный комод, на котором располагался старенький отечественный черно-белый телевизор «Горизонт» (он весил больше 36 килограмм!) и небольшой платяной шкаф для одежды.
Насколько я помню, мы с бабушкой были лучшими друзьями. Она всегда со мной играла и пекла самое лучшее печенье на свете, оно было настолько нежным, что мгновенно таяло во рту, словно плитка вкусного шоколада. А как она танцевала и пела! Приятный голос вкупе с восточными, завораживающими танцами всегда снимали бурю аплодисментов на всех днях рождениях и праздниках. Она словно менялась в танце: живая, энергичная, веселая.
А теперь она лежит целыми днями в кровати. Седые, вьющиеся волосы превратилась в ломкую солому. Похудевшее и постаревшее лет на десять лицо было нахмуренно, брови прижаты друг другу, как будто она чем-то была не довольна. Тощее тело было накрыто белой простыней.
Она спала, тихо сопя. Ее грудь медленно вздымалось и опускалось. У меня на глазах появились горькие слезы: одна слеза скатилась по щеке. Я сдержался, чтобы не заплакать.
Положив на комод лекарство, я достал из верхнего отсека прибор для проверки давления. Я уже не раз приходил к ней по утрам, чтобы проверить ее давление. Я сначала не понимал, зачем я это делаю. Ведь мама и так каждый день приходит ухаживать за бабушкой. Но после двух или трех визитов, я понял их цель – навестить бабушку, поговорить с ней, отвлечь ее и свои мысли от всего плохого. Например, мысли о смерти, которые меня пугали до дрожи в коленках. Я ее боялся. Боялся, что ОНА заберет мою бабушку. Я не хотел ее отдавать. Я молился о ее выздоровление. Я ее безумно любил.
– Бабуль! – почти шепотом сказал я, одной рукой аккуратно касаясь ее лица. – Просыпайся.
– Дмитрий, – сонным голосом сказала она, открыв свои большие голубые глаза. Она улыбнулась. – Я рада тебя видеть, внучок. Ты пришел измерить мне давление? – Я кивнул. – Может, сначала выпьем с тобой по чашечке крепкого кофе?
– Но, бабуль! Тебе же нельзя пить