«Мои бабочки в алтаре.»
Мои Бабочки в алтаре,
Бьют стекло полетев на свет.
Замерзают, как в сентябре
Оставляя лишь крыльев след.
Мои бабочки так хрупки
И напрасны попытки жить…
На перчатке с моей руки
Я устала их хоронить.
Оживляя, пуская в синь
Вновь попытка, они взлетят
Прошепчу им во след «Аминь!»
Только миг и они горят…
Пеплом падают на ладонь,
Безнадёжны и не живут.
Мотыльками летят в огонь
Хоть и знают, что все умрут!
«Быть может я ревную к февралю.»
Рассыпались чернила по стеклу.
Намокли перья и измята скатерть.
Я кажется в клубок не соберу
Февральский дождь и истину распятий
Скажите февралю, что не сезон
Что Вы его дождям не рады…!
Ему не место здесь и не резон,
Вы не его надежда и отрада.
Быть может я ревную к февралю,
Снимая с век затертую усталость.
И что с того, что Вас боготворю?
Кто знает, как немного нам осталось!
Очарованья дней на перечет.
Пусть так, никто нам судья!
Вы чей-то нечет, я же чей-то счет,
Неважно! Важно, что люблю Вас… я!
«Моя Галатея.»
Это будет иная Любовь,
Откровения моя Галатея!
В ней вся горечь не сказанных слов
И признания кинжала острее!
Каждый вздох – кислорода глоток,
Мне о ней небеса рассказали.
На закате начертанных строк,
Мне подарком Тебя обещали.
Это будет багрянец и ночь
Алый бархат кулис мизансцены.
Ты Эллады внебрачная дочь,
Я твой холод в восторженных венах.
Это будет не таинство. Нет!
На костре не венчают блаженных
Это будет молитва от бед.
Нет, не признанных, благословенных.
«А знаешь, ещё обязательно будет апрель.»
А знаешь, ещё обязательно будет апрель,
И я увезу тебя в теплую синь океана.
Над городом нежной мелодией тихо капель,
Сыграет Шопена по нотам и без фортепьяно.
И я покажу тебе томный багряный закат,
Соленый вкус моря и брызги развеются скоро.
И парусник наших надежд – «утонувший фрегат»
Возникнет по тонкому краю слепящего синью простора.
И станем близки через тысячи дней и ночей,
У нашего бриза с тобою почти, что как раньше.
И я разгляжу в тихом омуте милых, до боли очей
Тебя… и без примеси так надоедливой фальши.
«Давай сбежим туда, где вечер тих.»
Давай сбежим туда, где вечер тих
И чайки в глади вод ласкаю дюны.
Туда, где на листе последний штрих
Тебя запомнил ветреной юной.
О неба высь – улыбчивая синь,
Пусть нас уносит ветрами простора
Как росчерком пера, молитвами «аминь»,
Поющего многоголосия минора.
Под звук прибоя, растворимся там
И каплей на песке с тобой беспечно,
Не отдадим любовь бушующим волнам,
Запечатлев мы сохраним её навечно.
«Приходи, у меня есть чай»
Приходи, у меня есть чай,
Травы с запахом прошлого лета.
В нем прощальная «Не скучай»!
Грусть с оттенком вишневого цвета.
Нежный шелест, твои слова
И улыбка замысловата.
Эта осень была права,
Но не правде я тоже рада.
Приходи, мне не важен час,
Пусть под вечер, в шальное утро!
Мне бы только – тебя и нас…
В тонкой рамке под перламутром.
Хрупкий памятный «фотошоп.»
Я его под стекло, на стену.
И когда бы ты не пришел,
Наше. «Мы!.»,
На себя надену.
Пусть все в точности, как тогда
С поцелуем разбилась чашка.
И твой