Роман просыпался поздно, поскольку не очень любил рано ложиться, да и собственно учеба в аспирантуре не подразумевала для него какой-либо график. Так он думал. Просыпаясь утром и совершая свой туалет в общественной ванной комнате, располагающейся на этаже, «Рязань» готовил себе омлет, он очень любил омлет, и вообще яйца, а так же и все блюда, приготовленные из яиц.
В очередной раз, готовя омлет на кухне, к нему подошла комендант общежития и, не поздоровавшись, спросила:
– Когда ты будешь дежурить? Такого беспорядка я нигде не видела. Сколько аспирантиков было на моем веку, и ни один не был так неряшлив как ты, Роман.
Комендантша, Лидия Романовна, всегда называла «Рязань» – Романом. Наверное, видя «Рязань», перед ее взором вставал ее многоуважаемый отец.
Это была статная женщина, обладала незаурядной способностью найти самое плохое в человеке, найти ту самую червоточину которую, каждый порядочный человек пытается скрыть.
Лидия «Рентгеновна», как ее все называли, и каждый раз извинялись, когда комендантша поправляла их, не оставляла надежду «Рязани» спокойно пожарить свой завтрак уйти вкусить его в свою комнату.
– Лидия «Рентгеновна», простите, Романовна, я обязательно сегодня уберусь на кухне как приду с работы.
– Зная тебя, Роман, ты вряд ли сдержишь слово. – Ответила «Рентгеновна».
– Даю слово, – парировал «Рязань».
– Роман, ты постоянно даешь слово, но никогда не сдерживаешь его, – продолжала сопротивляться «Рентгеновна».
– Лидия «Рентгеновна», простите, Романовна, боюсь, Вы ошибаетесь, помните, как я вам обещал, что помогу принести и собрать мебель? Я же сдержал обещание. – Ехидно спросил «Рязань».
– Да, ты собрал мебель, но спустя месяц после того как ее привезли, – не унималась «Рентгеновна».
– Но и заплатили вы мне вместо обещанной тысячи рублей всего пятьсот и спустя два месяца после того как я вам собрал мебель.
– Я думаю… – начала «Рентгеновна».
«Рязань», слушая ее, думал, когда же она уйдет, так донимали ее воспоминания. И ему повезло, на кухню зашла «Синие перчатки». Так звалась местная уборщица, «воспитавшая» не одно поколение обормотов и отличников в предметах, не касающихся реальной жизни.
«Синие перчатки» – одинокая женщина лет пятидесяти, а может больше или меньше. Трудно сказать, сколько ей было лет, она была моложава и любила крепкое словцо, которым она с энтузиазмом осыпала местных обитателей. Прозвище «Синие перчатки» она получила за каждодневную носку синих хозяйственных перчаток. Кто-то говорил, что она брезгует дотрагиваться до всего, чего коснулись жители этой богадельни.
«Синие перчатки», увидев «Рентгеновну», любезно поздоровалась и, справившись о ее самочувствии начала следующий диалог, свидетелем которого стал «Рязань».
– Лидия Романовна, вчера Валера из триста двенадцатой комнаты, подкинул