Из анальной эротики, нарциссически использованной, происходит упрямство как значительная реакция «Я» на требование посторонних; интерес к калу переходит в интерес к подарку, потом – в интерес к деньгам, С появлением знания о penis’e у девочки возникает зависть из-за penis’а, превращающаяся в желание иметь мужа как носителя penis’a. Еще раньше желание иметь penis превратилось в желание иметь ребенка, или желание ребенка заняло место желания иметь penis. Органическая аналогия между penis’ом и ребенком (штриховая линия) выражается в обладании, свойственном обоим символам («малый»). От желания ребенка рационалистический путь (двойная линия) ведет к желанию иметь мужа. Значение этого превращения влечений мы уже оценили.
Другую часть описанной связи гораздо легче открыть у мужчины. Она проявляется тогда, когда сексуальные исследования ребенка открывают отсутствие penis’a у женщины. В penis’e узнается, таким образом, нечто такое, что может быть отделено от тела, и тогда появляется аналогия между ним и калом, представляющая из себя первую часть телесности, от которой пришлось отказаться. Старое анальное упрямство переходит, таким образом, в организацию кастрационного комплекса. Органическая аналогия, согласно которой содержание кишечника представляло предшественника penis’a во время прегенитальной фазы, не может как мотив приниматься в расчет; но при посредстве сексуального исследования эта аналогия находит психическую замену.
Когда появляется ребенок, в нем видят, благодаря сексуальному исследованию, «лумпф» и относятся к нему с большим анально-эротическим интересом. Желание иметь ребенка получает второй приток из того же источника, когда социальный опыт научает, что на ребенка можно смотреть как на доказательство любви, как на подарок. Все три – столбик кала, penis и ребенок – представляют из себя твердые тела, возбуждающие при своем входе или выходе слизистую оболочку (выходное отверстие кишечника и, по удачному выражению Lou Andreas-Salome, как бы снятую у него внаем вагину).
Влечения и их судьба
Нам часто приходилось слышать, что наука должна строиться на основании ясных и точно определенных исходных положений. В действительности никакая, даже самая точная наука не начинает с таких определений. Настоящее начало научной деятельности состоит в описании явлений, которые впоследствии группируются, приводятся в порядок и во взаимную связь. Но уже при описании нельзя избежать того, чтобы не прибегнуть при обработке материала к помощи некоторых отвлеченных идей, которые берутся из каких-либо иных источников, находящихся, несомненно, вне нового опыта. Еще необходимее такие идеи, из которых впоследствии развиваются основные понятия науки, при дальнейшей обработке материала.
Сначала они поневоле должны оставаться в известной мере неопределенными; о ясном и точном ограничении их