А если говорить по правде, то они себя ощущают ущербными мудаками. Они сидят, слушают как соседский пацанёнок исполняет на пианино какую-нибудь сороковую симфонию Моцарта, которая вообще до этого игралась на скрипках, и исполняет так, что захватывает дух. Они подходят к нему и говорят: «Ну ты не расстраивайся, всё у тебя в итоге получится». А он и не расстраивался. Он охеренно сыграл. А после таких «прекрасных» мыслей, казалось бы, близких людей, он разочаровывается в себе. К сорока годам вы уже не узнаёте в типичном менеджере среднего звена когда-то талантливого и перспективного ребёнка.
Нельзя сказать, что Нортон никогда не завидовал или же не думал о том, что вот, у него всё классно, а у меня так не выходит. Поэтому он не мог ходить в оперу или на художественные выставки – по возвращению домой Брюс то пытался петь в душе, что выходило не очень, то пытался нарисовать «шедевр на уровне Леонардо Да Винчи», а по факту выходил «шедевр на уровне фигового сюрреализма в стиле «глаз в ухе, ухо в спине», ибо руки из задницы никто не отменял. Тем не менее, по злому он никогда не завидовал и не пытался пресечь чьи-либо попытки добиться успеха. Даже если эти попытки были заведомо провальными.
Как, скажем, были бесполезны потуги его мамы Нормы, которая желала найти для сына нового папу. Ему вполне хватало и того, что он и старого периодически видел в окно неподалёку от дома, ведь фруктовый магазин так никуда и не исчез. Кстати, периодически в руках отца он видел бананы, так что мысль об экономии перестала казаться совсем уж безумной. Потом, правда, магазин закрыли, и отец с Дженнифер куда-то переехали. Нортону не было дела, куда они конкретно делись – он с ними никогда не общался и начинать не планировал.
Не суть. Если не считать каляки-маляки, которые Брюс искренне лет до семи считал своими первыми книгами, что-то по-настоящему оригинальное (сразу же после рассказа о зайчиках-убийцах) он написал в девять лет. Это была повесть о мальчике-детективе, и Нортон был искренне ею доволен, ведь на тот момент он воспользовался всем своим обширным безграмотным языком и мозгом, и описал в этой книге всё то, о чём сам мог только мечтать.
И больше всего его удивило то, что несмотря на «долгую» работу в полтора дня (а ведь в детстве кажется, что время тянется намного медленнее), в школе никто по достоинству не оценил его первое творение. Понятное дело, мама похвалила. Но мамы они на то и мамы, чтобы всегда и во всём поддерживать своё дитя. Не считая убийств, изнасилований, воровства и просмотра тупых и бессмысленных комедий, разумеется.
Нет, тогда в школе он впервые столкнулся с тем, что многие люди склонны считать вселенской несправедливостью, трудным испытанием