– Думаю, да, – ответил на риторический вопрос Сатукеева приятель Пешкинского. Это были его первые слова за всё время пребывания здесь, но звучали они очень уверенно и оставили почему-то приятное ощущение, несмотря на весь остальной, весьма неприятный его облик. – Иначе зря теряю своё время. И каждый, думаю, тоже зря теряет, если ничего в итоге не получит. Сидим вот здесь, друг на друга смотрим, никто никого не знает, а нас с Демьяном ещё и пускать не хотели, – продолжал он свою уверенную речь, но вдруг вошла домработница, неся в руках поднос, на котором был чай и почему-то семь чашек, а также одна тарелка с шоколадными печеньями.
В этот момент Сатукеев взглянул на Пешкинского, наконец вспомнив, что он встречал его, когда искал этот дом, и в голове его выстроилась череда разных сомнений насчёт всего происходящего. Первым и очень странным обстоятельством показалось ему то, что Пешкинский не пользуется телефоном, и, значит, не получал сообщения. Из этого следовало, что он узнал о сборе здесь каким-то другим способом, а также то, что он, когда встретил Арсения на улице, точно знал, как найти квартиру нотариуса, но почему-то решил не помогать ему.
Личность Пешкинского обрела ещё больше загадочности в мыслях Сатукеева, и он продолжал разгадывать остальные тайны сегодняшнего дня: вспомнил о странных людях у себя во дворе и о том, что один из них сейчас находится перед ним. Он мог долго просидеть в таких размышлениях, но его неожиданно пробудил голос его соседа.
– Смешные у вас здесь обычаи, – сказал Караванов, когда домработница подавала ему чашку.
– Так требует Виктор Альбертович, что поделаешь, – ответила она с оттенком какой-то фамильярности в голосе.
Фаина Михайловна налила чай всем, кроме Сатукеева, так как он отказался, ссылаясь на бессонницу. Как раз в этот момент вошёл Энгельгардт и попросил Арсения пройти в его кабинет, так как он был первым в списке.
В комнате осталось пятеро, – домработница тоже вышла. Пешкинский поставил чашку на столик и сказал:
– Интересно, что достанется Сатукееву. Андрей Андреевич его всё-таки очень уважал.
– Мне больше интересно, что достанется мне. Неужели это может быть что-то ценное? – с излишней уверенностью откликнулся на слова Пешкинского Коридонов, тоже ставя свою чашку на стол и беря печенье.
– Профессор не был особо богат, – ответил Караванов на вопрос Коридонова. – Может, квартира была какая-нибудь, но вряд ли он нам такую ценность завещает.
– Откуда ты знаешь? – вдруг пробормотал программист. Его глаза уже не были сосредоточены и смотрели то в окна, то на людей, сидящих вокруг него.
– Ничего я, признаться, не знаю, просто предположил. И вообще я очень удивился, когда мне сообщение от Энгельгардта пришло. Я