Она выскочила из дома вслед за подругой, не накинув на плечи вязаную кофту, мамин подарок, и её начала пробирать дрожь.
– Лизка, пошли в дом! Холодно!
– Вера, подожди, посмотри, что это? – как-то взволнованно ответила она.
Повернувшись в направлении вытянутой Лизкиной руки, Вера ничего нового для себя не увидела:
Метрах в двадцати, прижавшись к забору, стоял старый деревянный сарай, а вокруг него голые кусты чёрной смородины и малины. Одну половину сарая родители использовали как дровяник, а во второй, с небольшим оконцем, расположили курятник.
Эту половину, то есть, курятник, занимала куриная семья: горластый драчливый петух и пять курочек.
Ох, и вредина же был петух. Чужих людей на дух не переносил. Как только кто-то входил во двор, он тут как тут! Выскочит из засады, и давай клевать ноги.
Чистый вражина! Но кра-са-вец! Гордый такой! «Фу ты, ну ты, ноги гнуты!» – говорит папа про петуха.
– Лиз, я этот «пейзаж» сколько себя помню, каждый день вижу. Вот удивила!
– Дурёха, ты на окошко посмотри!
– А чего на него смотреть? Окно, оно и в Африке окно, – равнодушно пожала Вера плечами, – пошли в дом, я замёрзла.
– Да глянь ты! Неужели ничего не видишь? – рассердилась подруга, и даже ногой топнула.
Вера внимательнее присмотрелась к освещённой заходящими лучами солнца сараюшке, и неожиданно увидела, а может ей это померещилось:
Когда блеснул последний луч солнечного заката, и его блик отразился от окошка курятника…. Господи! – ахнула она от удивления и испуга. Да, что же это?!
За стеклом пыльного окошка, в свете солнечного блика отражалось чьё-то страшно уродливое лицо. В первый момент она даже не поняла, что это человеческое лицо, а не морда какого-то там чудища-чудовища. И это лицо вперило в неё свой злобный горящий взгляд!
Господи Иисусе, сын божий! Сгинь нечистая сила! – испугавшись, закрестилась Вера.
Лицо, или уродливая маска, исчезло. Исчезло и солнце за крышей дома.
Ну, надо же, подумала Верка, дрожа то ли от холода, то ли от страха. До чего натурально! Не дай бог во сне такое страшилище увидеть!
– Лизка, ты специально меня напугала? Ну, ты дуурра! Так можно человека уродом на всю жизнь оставить. Не смей так больше шутить!
– Какие шутки. Я сама испугалась, чуть в трусы не написала. Шуу-тки-и…, тоже мне, скажешь.
Вера, глянув на побледневшее лицо подруги, поверила. Действительно, зачем ей пугать? Значит, то, что она увидела, то и Лизка увидела, только первой. Любопытно, чьё же это «лицо»? Ну и хотелось бы знать – это что, игра моего воображения, или так совпали тень и свет в пыльном окошке?
И вновь подняв взгляд на всё ещё бледную подругу, с не прошедшим испугом в голосе, спросила:
– Лиз, там, правда, был какой-то человек?
– Верка, ты что?! Там, точно, был человек, чем хочешь побожусь!
И тут до Веры