Тогда и я не знал, что после будет в январе.
А в январе сплелись две половинки —
В тумане ночи голубом,
На снег игристый капали слезинки,
Как будто дождь любовь завесил своим плащом.
Две половинки – с виду разные слегка.
Теперь уж вместе будут. Вместе будут на века.
Их некогда сплели обычные слова,
Что дали нам когда-то небеса.
Мечтали
Закат, влюблённый в осень:
Багрянец на желтеющей листве,
Трава зелёная фигурой восемь
И капли слёз небесных на руке.
И яблоко румяное с боков,
Упавшее на землю пуховую —
Предвестник ближних холодов —
Пора уж скоро в шапку меховую.
Но сейчас другое время года:
Листва зардевшая вдали —
Сейчас другая, сказкой озарённая погода:
Как будто пьяный я немного от любви.
А любви свободные просторы,
Холмы в полночной мгле,
Открывшие мне взоры
О жизни и твоей судьбе —
Судьбе, не знающей печали,
Запутанной в желтеющей листве.
Закат, влюблённый в осень – о таком с тобой мечтали,
О такой багром пылающей судьбе.
Париж
Москва – первые слёзы,
Питер – туманы любви.
В Варшаве окутали вечера грёзы —
В Париже на Елисейских полях впервые молчал о любви.
На Сене тогда горела свеча разноцветных огней.
Под дождём, опьянённый вином и луной,
Вновь я искал любви самой чистой. Своей.
Только своей. И ни капли чужой.
Стоя вдоль уже погасшей свечи,
Продрогши от холода и дождя,
Я смотрел на небо. И, просто молча,
Звезду умолял обрести лишь тебя. Лишь тебя.
И звезда упала на землю, освещённую пеплом свечи —
И на месте некогда погасшего света
Я увидел тебя. Тебя, стоящей вдали —
Так продрогшей от холода и голову укрывши газетой.
Я подошёл и легонько отдёрнул газету с её головы,
Посмотрев в глаза, едва не погасшие, —
Увидел там океаны любви
И сады в душе расцветавшие.
И вспомнились былые слова:
Москва – первые слёзы,
Питер – туманы любви.
В Варшаве окутали вечера грёзы —
В Париже первый раз опьянел от любви.
Ты моя в любви катастрофа
Ты моя в любви катастрофа,
Образ лунных мятежных ночей.
Распята в двенадцать душа на Голгофе,
Рабом я стою у твоих затворённых дверей.
Лёгкий жест тончайших рук в движении
Лицо ласкает снежной бахромой,
И я готов служить по твоему велению:
Быть Богом или простой рабой.
Меня на острие каната ставишь
Чувством