Десятая печать или новогоднее убийство. Наталья Николаевна Сундеева

зря иронизируешь, сынок, – замечает Зиборова. – Рита, по-моему, уловила еще одну сторону этого произведения. Нельзя не заметить, что женщины испытывают определенный душевный дискомфорт, несмотря на улыбки на их лицах.

      – А я думаю, что ничего у нашей Марго не вышло бы с этой затеей, – рассуждает Горлова.

      – Это почему же? – не соглашается с ней Марго.

      – Потому что изобразить нагое женское тело легче, чем мужское – есть один маленький нюансик.

      Все смеются, но Рита не сдается:

      – Ничего подобного! Я видела в музеях скульптуры голых мужчин – полный натурализм. Например, там была статуя одного бога, то ли Зевса, то ли Посейдона, так у него все на месте, а нюансик не такой уж и маленький.

      – А ты уверена, что это был музей? – прерывает Риту Филипп. – Может, это был манекен в магазине? Правда, они, как правило, бесполые, но ты, конечно, все можешь нарисовать по памяти.

      – Нельзя так говорить о шедеврах, – вставляет Людмила Михайловна, не сдерживая смеха.

      – Ну, в крайнем случае я бы изменила позу мужчин на картине, – лукаво улыбается Рита.

      – Не надо, Марго, если ты хочешь нарисовать Аполлона, то я готов тебе позировать, – смеется Горлов.

      Этот разговор окончательно разрядил обстановку за столом.

      Что-то мне не понравилось в рассуждении Риты, но я тут же забыла об этом, потому что Анаида Жоржевна, подняв вверх палец и призывая нас к вниманию, спрашивает:

      – Что это ухает?

      – Я ничего не слышу, лапочка, – откликается на слова жены Горлов.

      – Нет-нет. Идочка права. Я уже давно прислушиваюсь, – говорит Шулепов-старший.

      – Наверное, это какая-нибудь птица, – предполагает Филипп.

      – Теперь и я слышу, – говорит Людмила Михайловна. – По-моему, кричит сова. Говорят, это плохая примета: сова кричит к смерти.

      – Мама, ну что за ерунда?! – возражает Филипп. – Ты же образованная женщина, как можно в такое верить?! Помнишь, как Вольтер говорил: «Предрассудки – это разум глупцов».