– Тебя уже дожидаются Уильям Сесил и Роджер Эшам, – словно в ответ на мои мысли произнесла Кэти, и я кивнула.
Вот и отлично, с ними и поговорю! Выясню, кто мог желать мне смерти и делать это с размахом и выдумкой.
– Я очень рада, что Роджер вернулся ко двору, – продолжала Кэти. – Достойный джентльмен с незапятнанной репутацией и замечательный учитель.
Кивнула. Именно такой мне и был нужен, поэтому я собиралась сделать его кем-то вроде личного секретаря. В прошлой, московской, жизни у меня была замечательная секретарша, которая облегчала жизнь и помогала в работе.
– Но прежде, – Кэти хлопнула в ладоши, – твой завтрак! Теперь вся еда, что доставляется в личные покои королевы, проверяется дважды. Клянусь, дважды! Я заставила каждого из лакеев отведать блюда, которые они принесли, чтобы, упаси Бог, не подсыпали ничего по дороге.
Завтракала я в постели. Рядом замерло несколько фрейлин, а я так и не заметила, откуда и в какой момент они появились. Кэти порывалась кормить меня с ложечки, но я не разрешила, чувствуя себя неуютно под вежливыми, но любопытными женскими взглядами. Затем, когда поднялась с кровати, на меня налетел, закружил, сбивая с толку веселым щебетом, заботливый вихрь из служанок и фрейлин. Я только и успевала крутить головой, поднимать руки, переставлять ноги, обреченно позволяя делать с собой все, что угодно.
Им же было угодно переодеть и привести королеву в порядок. С меня сняли длинную тонкую сорочку, обтерли, ничуть не смущаясь моей наготы, которой, кажется, больше смущалась я. Вымыли волосы, помогли натянуть новую сорочку, смешные панталоны, теплые чулки – по полу немилосердно гулял сквозняк. Затем были жесткие белоснежные парчовые юбки, которые крепились на талии на сложных кружевных завязках. Зашнуровали холщовый лиф, да так, что первый размер груди куда-то испарился, словно я была рождена мальчиком.
Кэти смотрела на меня и все время ужасалась тому, насколько я исхудала.
Затем – не зря она была назначена хранительницей королевского гардероба! – няня принесла из другой комнаты самое красивое платье, которое я когда-либо видела. Белое, шелковое, приятное на ощупь. Тяжелое, зараза! Оно было расшито жемчужинами размером с фасоль, с квадратным вырезом на груди, от которой, утянутой лифом, остались одни лишь воспоминания. Да и те были прикрыты вставкой из тончайшего прозрачного материала. Затем настал черед обуви – украшенным жемчугом и серебряными нитями туфлям на высоком каблуке. Хорошие туфли, правда, неудобные… Но после того, как я столько лет отбегала на шпильках, меня уже ничем не удивить!
Няня помогла с украшениями. Нити жемчуга на шею, небольшие серьги, перстни… Я собиралась расспросить Кэти о кольце, так похожем на обручальное, но вокруг все время вились фрейлины. Они и сделали мне прическу – закололи завитые локоны кверху. Кэти в задумчивости покрутила внушительных размеров жесткий воротник.
– Только не его! – взмолилась я, утомленная до невозможности утренним туалетом. Тут бы прилечь…