Так дошли они до того места, где земля сделалась ровнее; там, в укромном уголке, под защитою стен и башен, расстилался ковёр зелёного дёрна – каменные глыбы ограждали его с севера. Помянутые стены, казалось, некогда были частью огромного дома и замка; наверху, куда не вело ныне ни одной лестницы, виднелись тут и там трубы и очаги, и изящные скамьи у окон, и сводчатые двери, и резные колонны, и много чего ещё, что прежде радовало глаз; теперь же всё обрушилось, всё обратилось в руины, и дом стоял без крыши и перекрытий и весь зарос ясенем, рябиной и прочими ягодными и крылосеменными деревьями; много лет назад семена упали в трещины стен, а теперь на этом месте высились густые, раскидистые кущи. В самой глубине могучих руин притулилась хижина, сложенная небрежной рукою из небольших брёвен и весьма заросшая розами да жимолостью: две примыкающие друг к другу древние плиты тёсаного камня стали убогими её стенами. Прямо перед хижиной разбит был сад, где росла всяческая зелень и немного пшеницы; там же рядком выстроились соломенные ульи; повсюду вокруг расстилался зелёный дёрн, как было уже сказано, а среди травы возвышались три огромных древних дуба и всевозможные колючие кустарники, тоже достаточно древние для растений такого рода.
Старец провёл гостью в хижину, всю незамысловатую утварь которой составляли табуретки и скамьи и грубо сработанный стол, а затем отправился привязать коз среди руин, что некогда были огромною залой*. Дети увязались за ним, хотя Заряночка порадовалась бы, кабы хоть один из малышей остался с нею; однако же слова «нет» крошки и слушать не желали, обязательно нужно им было пойти навестить свою любимую белую козочку в её стойле. Однако же все трое вскорости возвратились; и старик повёл учтивые речи, и поцеловал Заряночке руку, и оказал радушный приём, так, словно был он знатным лордом и принимал гостей в собственном наследном замке. Тогда дети тоже захотели всенепременно поцеловать чужестранке руку и повести себя учтиво, и, рассмеявшись, Заряночка позволила им это, а затем подхватила малышей на руки и принялась обнимать да целовать от души; чему они не особо порадовались, хотя мальчуган стерпел и возражать не стал. После того старец выставил на стол нехитрую снедь: сметану и мёд, угощение нагорий, и грубый хлеб, но отрадно было Заряночке вкушать всё это под гостеприимным кровом, внимая любезным речам старика.
Отобедав, все вместе вышли за дверь: Заряночка и хозяин дома устроились под дубом, а дети принялись резвиться неподалёку. И молвила Заряночка: «Старик, ты был ко мне добр; теперь не расскажешь ли о себе, кто ты таков есть и что это за стены над нашими головами». Отвечал он: «Навряд ли смогу я исполнить твою просьбу; и уж не