Первые дни я проводила в созерцании. Я приходила утром, садилась в зрительном зале и смотрела, как дельфины спят, плавают, играют. Моника все понимала. Это было похоже на то, когда жители бывшего СССР покупали первые стиральные машины-автоматы. Сейчас в это трудно поверить, но тогда купив машинку первые пять шесть стирок вся семья садилась и смотрела, как крутится барабан. Впервые попадая в дельфинарий с черного хода, каждый сотрудник садился и не отрываясь смотрел на дельфинов. Пока не пройдет первая эйфория, человек был абсолютно недееспособен. Уровень любви к дельфинам у всех разный, поэтому процесс созерцания мог занять от нескольких часов до нескольких дней. Малыши и взрослые подплывали, стрекотали, знакомились с очередным выпавшим из жизни человеком, потом уплывали заниматься своими обычными дельфиньими делами, а человек все сидел и сидел. Моника была терпелива.
Дня через три я очнулась, вспомнила, что меня сюда зачем-то взяли, и пошла к Монике. Моника улыбнулась мне одной из своих фирменных улыбок.
– Ну что, теперь можем продолжать? – спросила она. Я молча кивнула.
– Ну, пойдем знакомиться с остальными.
– Моника, я так кинулась за тобой, как в омут. Старалась не думать о своем. А кем я все-таки буду?
– Ну, во-первых, сценаристом. Мы уже половину написали, тут твоя львиная доля. Хотя мы это обсуждали.
– Так мы закончим через неделю, а ты говоришь, что я тебе нужна надолго.
– Я не знала, согласишься ты ли нет, поэтому хотела, чтобы ты сначала осмотрелась. Тебе понравилось?
Я закивала как китайский болванчик
–Ты хочешь остаться?
– Конечно! Ты могла бы и не спрашивать.
– Тогда слушай. Я хочу, чтобы в новом мюзикле пели и танцевали те же артисты, которые показывают трюки. Допустим, с танцами мы уже проэкспериментировали. У нас все получилось. Но с пением все намного сложнее. Технику нельзя мочить, во время проката нельзя гарантировать, что ты не упадешь в воду. Простывать нельзя. Я долго на тебя смотрела.