Благородные фрейлины говорили с Флорой очень ласково, пока вели ее через улей, и речь их была столь изысканной, что она с трудом их понимала. За пределами тихого зала Танцев прихожая была заполнена пчелами, помогавшими раненым. Оттуда фрейлины проводили Флору наверх по незнакомой лестнице, ступени которой позвякивали мягко и приветственно. Они оказались в небольшом зале на среднем уровне улья, рядом со священной Восковой Капеллой.
По коридору плыл нежный теплый запах Питомника, и Флора надеялась, что они пройдут через него, чтобы она еще раз смогла посмотреть на малышей и чтобы Сестра Ворсянка и другие увидели, какой чести она удостоилась за свою службу улью. Но фрейлины повернули в другую сторону, и они пошли по длинному проходу под уклон, между спальнями рабочих и залом Прибытия, в неизвестные Флоре области улья. Они остановились перед красивыми дверьми – панелями из множества оттенков золотого, кремового и белого воска, искусно украшенными цветами. Двери им открыла Леди Кровохлебка.
Они вошли в маленькую сводчатую комнату, сделанную из девственно-чистого кремового воска. На старом шестиугольном столе стояли три серебристые и три зеленые чаши, больше в комнате не было ничего. Воздух был так насыщен Любовью Королевы, что искрился, и Флора рассмеялась от восторга, вдохнув его.
– Пресвятая Мать рядом! Я на самом деле встречусь с Ней?
Леди Кровохлебка улыбнулась и взяла со стола одну из чаш.
– Да, моя дорогая, но ты не чиста, и тебя нужно подготовить.
Затем каждая фрейлина взяла по чаше, и все они встали вокруг Флоры и принялись по очереди чинно поливать ее сначала чистой водой, а потом лечебными настойками от ран и болезней. Флора задрожала, когда кровь осы смешалась с кровью ее падших в бою сестер и побежала по ногам, стекая по канавке в полу. Омыв Флору, фрейлины принялись обмахивать ее, словно она была кубком с нектаром. Только когда плотный желто-коричневый мех Флоры высох и поднялся, фрейлины решили, что теперь она достаточно чиста. И тогда Леди Примула и Леди Фиалка взяли по кусочку золотистого прополиса и стали смазывать царапины на ногах Флоры, при этом все они напевали что-то на неизвестном ей языке, переливчатом и прекрасном.
– О чем вы поете? – спросила Флора, смущенная подобным вниманием к своей особе.
– Это песня о свадебных полетах Пресвятой Матери, – объяснила Леди Примула, посмеиваясь.
– Ш-ш! Это не для ее ушей! – сказала Леди Фиалка и улыбнулась Флоре: – Хотя ты сейчас такая чистюля, что почти перестала быть флорой.
– Спасибо вам. – Флора попыталась сделать книксен.
Тут все леди принялись указывать ей на ошибки и учить, как надо правильно приседать, осторожно поддерживая ее и направляя.
– Это не твоя вина, – мягко сказала Леди Кровохлебка. – Свою породу не изменишь.
– И все же она была такой храброй, – напомнила Леди Таволга, улыбаясь Флоре, – и кажется усердной и скромной. Не могли бы мы сделать с ней что-нибудь еще?
– Могли бы! – сказала Леди Примула