«Брось, – иногда говорил ему внутренний голос, злой и упрямый. – Она выбрала свою собственную тропинку, твоя сестрица. Пошла ученицей к геноведьме. Не пошла – сидела бы рядом с тобой. Небось сейчас на жизнь не жалуется. Учится геномагическим премудростям и ест себе на посуде, как человек, а не вымя сосет…»
Но подобные мысли утешали слабо, а честно говоря, и вовсе не утешали. Он-то знал коварство геноведьм, которое оказалось ничуть не приукрашено рассказами. Геноведьма заманила Гретель в свои дьявольские сети, сковала ее волю, парализовала, как мышцы, сознание возможностью заполучить невероятную власть над живой материей и самой жизнью. Гензель знал, чем кончают все геноведьмы.
Рано или поздно их настигает кара за их еретическое, проклятое Церковью Человечества стремление посягнуть на святость генокода. Иногда расплату несет топор палача, иногда само провидение примеряет на себя багровый колпак с прорезями. Всем известно, что геноведьмы часто губят сами себя в попытке обойти очередное запретное препятствие. А как часто гибнут ученицы и подмастерья геноведьм?..
Гензель тихо застонал. А если Гретель и уцелеет в когтях геноведьмы, что станется с ее чистой и детской душой? Не почернеет ли она в череде безумных экспериментов и генетических чар, не сделается ли уродливой, изувеченной, желающей лишь боли и страданий?..
Убедившись, что никто не спешит его навестить, Гензель удвоил свои попытки бежать из плена. Но спустя лишь несколько часов был вынужден признать, что, даже утрой он их, результат все равно выражался бы одним монументальным и безысходным нулем.
Стены лишь казались сложенными из гладкой и податливой плоти. Когда Гензель попытался проковырять отверстие в пульсирующих волокнах, выяснилось, что ткани защищены своеобразным эпидермисом, тонким, но чертовски прочным. Он не поддавался пальцам, отказываясь растягиваться или рваться. В отчаянии Гензель пустил в ход зубы, рассчитывая растерзать плоть и проделать отверстие наружу, но и тут его ждала неудача. Мышечные волокна были почти неподатливы. У него возникло ощущение, что он пытается откусить кусок от плотной резиновой покрышки. И это с его зубами, способными одним щелчком отхватить руку взрослому человеку!..
Несколько раз ему удавалось разорвать верхний слой, отчего по подбородку текла чужая кровь, но успех быстро оборачивался поражением – кровь эта мгновенно сворачивалась – вероятно, каким-то образом мясной дом увеличивал количество тромбоцитов в ней. Рана тут же запекалась, и процесс рубцевания латал все нанесенные повреждения.
Разглядывая