Принц, постепенно впадая в лихорадочное безумие, носился по верфям, пытаясь найти дело для каждого, кто встречался на его пути.
Арабелла больше из чувства преданности брату, чем по какой-либо другой причине, посещала репетиции Габриэля, терпеливо слушала его сумасбродные монологи и старалась его приободрить, но сама большой радости в театральных делах не находила.
– Габриэль, отчего все у тебя выходит так мрачно? Ты все толкуешь про предательства, змей и яды.
– А тебе, Арабелла, нравятся змеи?
– Нет, мне не нравятся змеи.
– Ты боишься змей?
– Нет.
– А я очень боюсь змей.
– Ты поэтому написал про них пьесу?
– Но мне нужно, чтобы на сцене была настоящая змея.
Эпизод 10
Габриэль думал, что Принц ходит в бары бедной части города, потому что жены бедняков более некрасивы, чем его невеста. В этом Габриэль был неправ.
Мало света падало из окон на заскорузлые руки рабочих и моряков, но все они обращали внимание на Принца, который занимал стол посреди заведения вместе со своими спутниками. Они были одеты так, как пристало одеваться тем, для кого портовый кабак – место неподобающее.
Марс и Конрад были худшими образцами потомства лучших горожан Коралобоса. Так полагал Принц. Он презирал их от всей души и видел насквозь их мелочные, пустые и мерзкие души.
Принц любил окружать себя чернью. Ему нравилось ощущать, как благородна кровь, быстро текущая по его жилам, как звучно колотится сердце у него в груди, как высоко вздымается лоб над его честными глазами. Он мнил себя господином, бросающим своим псам объедки и кости. Он мало думал о том, как псы пережевывают грязными зубами подол его белоснежного одеяния и тянут, тянут, тянут вниз и белое тряпье, и господское тело, и его хрустальную душу.
Принцу нравилось разглядывать в темноте лицо Марса. У него был слишком маленький подбородок, и оттого безвольным выглядел рот, но тем ярче горели во мраке угли его восхитительных глаз. Когда Марс пил, его щеки непростительно быстро становились пунцовыми, но совершенно очаровательным был его небольшой нос. Уши Марса всегда казались Принцу неприлично огромными, но они скрывались под богатством черноты его волос.
Марс напоминал Принцу одну из тех больших кукол, которых без конца дарили Арабелле, когда она была помладше. Сейчас он бы затруднился сказать, самому ли ему пришла в голову эта мысль или кто-то ему ее нашептал, но именно при приглушенном свете Принцу нравилось представлять, что Марс – его незаконно рожденный брат.
С полным ощущением собственного превосходства и даже некоторой примесью нежности он рассматривал несовершенные черты мальчика.
Смотреть на Конрада ему было неприятно. Его вид вызывал у Принца гадливость и какое-то нездоровое раздражение. В разговоре с Конрадом Принц