Удивительно, но Хлоя послушала меня. На этом и разошлись. Вещи, которые мне прислал Недруг, я взяла. Может, когда я отдохну, я смогу изучить их?
Когда я вернулась домой, увидела отца. Его пустой взгляд был направлен на стену, сам же он сидел на стуле. Мне казалось, будто он пребывает в трансе. Осторожно, без резких движений я направилась в его сторону. Отец никак не отреагировал. Он все так же продолжал сидеть, пялясь на стену. Положив руку на плечо отца, принялась трясти его. Ничего. Никакой реакции. Мне стало страшно. В ужасе я начала трясти плечо еще сильнее. «Папа, папа», – принялась звать я. Ничего. Тогда я произнесла намного громче. Он вздрогнул. Спросив у меня, в чем дело, отец устремил свой взгляд в пол, будто бы пытался в нем что-то рассмотреть, но не мог. Когда я не ответила на его вопрос, он не стал задавать его повторно или же обращать на меня хоть какое-то внимание. Казалось, отцу было все равно. Поняв, что больше он мне ничего не скажет, ушла к себе.
Усталость отошла на второй план, когда я все-таки решила изучить полученные вещи. Перечитав письмо в десятый раз, я обратила внимание на фрагмент: «Ты – судья, я – палач». Почему Недруг использовал именно это слово? Судья. Мой отец как раз-таки работает судьей. Еще одно доказательство того, что Недруг долгое время наблюдал за мной. Но зачем? Почему именно я? Последний вопрос навел меня на мысль о том, что Недруг лично знает меня, лично. Ведь ради незнакомого человека он бы так не старался. Вопрос в том, помню ли я его?
Еще один момент, не дававший мне покоя – бумажка с цифрой четыре. Долгое время я не могла понять, почему именно четыре, а не три? Ведь в списке Хлоя идет третьей по счету. Однако, взглянув на список еще раз, я поняла, что не приняла во внимание зачеркнутое имя Тревора. Ведь оно шло третьим, а имя Хлои четвертым. И если это так (а это так) – значит Пол Картер идет следующим.
Резко вскочив с кровати, я побежала домой к Полу. Звонить Хлое не было времени.
Я смутно представляла себе, где именно живет Пол. И если честно, то я не была уверена в точности своей памяти, давшей мне его адрес.
Мимо моих глаз проносились дома, улицы. Судорожно поворачивая голову из стороны в сторону, я пыталась разглядеть его дом. Бежать пришлось долго. Ведь я проживала в пригороде, а он в городе. Перед моим взором раскинулись каменные громадины, когда я когда я преодолела пригород. Отвратительные дома, подумала я. Выглядели они по-разному: где-то они отличались ростом, в каких-то местах цветом. Увидев неоновую