Поле да крест.
Белое с чёрным —
Нет больше мест.
Ветром и стужей
Рваная речь…
Рваные души
Как уберечь?
Скалы да небо,
Пепел да снег…
Чёрное с белым —
Стой, человек!
Шаг над обрывом —
Жизнь не цена…
Будет иль было —
Память одна.
Чёрное пламя,
Белый висок…
Где-то за нами
Брезжит восток.
Не оглянуться,
Не отступить.
Тем, кто вернутся —
Прежним не быть.
Сплавлены верой,
Путь на века —
Чёрная с белой
Грани клинка.
Биосфера
Всё смертно. Всё, познав рожденье,
Вернётся в тонкий слой планеты
Меж недр клокочущих гуденьем
И солнца животворным светом.
…А души всё-таки нетленны.
За то и преданы условью
Жить между пламенем геенны
И солнца яростной любовью.
Цикл «Однажды»
Маски
Такая ночь в году одна:
Когда часы пробьют,
Роль будет каждому дана,
Будь ты король иль шут.
Мы прячем выраженье глаз
За обликом иным,
А маски выбирают нас,
Чтоб властвовать самим.
И, будь ты шут или король —
Играть и жить спеши,
Чужою болью и судьбой,
Как собственной, дыши.
Но берегись замкнуть кольцом
На душу эту боль!
Ведь маска может стать лицом,
И жизнью станет роль.
Когда ж настанет день суда
Для судеб и имён,
То не узнаешь вдруг себя
Ты в зеркале времён.
И лучшей из своих ролей
Прославлен будет шут,
Когда, быть может, королей
Шутами назовут.
Октябрь
Нет. Ты его не звал. Он сам пришёл.
В плаще промокшем… Наследил в прихожей,
На сумрачного демона похожий
И чем-то на ганфайтера ещё.
Неразговорчив. Уголком – улыбка.
Кивнёт: «Присяду». Рейнское на стол.
К чему вопрос? «Не стоит о пустом.
Прислушайся – ведь где-то стонет скрипка…»
Возьмёт тобой исписанный листок
И будто душу на ладони взвесит:
«Так… баловство… а в этом – что-то есть», и —
Огню свечи подставит жилы строк.
Не опустеют сердце и бокалы,
Где слишком много… или слишком мало,
Пока не загорится вновь заря,
Всё пополам – сомненья и тревогу,
Всё – вызовом и дьяволу, и Богу
Во взгляде тёмно-карем Октября.
Разговор двух донов
Увы, не в моде теперь романы,
И Дон-Кихоты, и Дон Жуаны.
Всё больше боссы и рестораны,
И мерседесы, и доберманы.
Уйдёмте, сударь, пока у власти
Иное время, иные масти.
Не нам