Машина подпрыгивала на неровной дороге вместе со своими пассажирами. Но никто этого не замечал. И только Агбар после каждого раза пытался заново устроиться поудобнее. Пейзажи меняли один другой, но Дара этого не замечала. Перед глазами непонятными узорами, как в калейдоскопе, стали вспыхивать картинки из прошлой жизни. Вот бабушка дерет расческой ее непослушные волосы. А вот Дара с подружкой заливаются веселым смехом. Море такое синее и ослепительно красивое. Волна набегает на босые ступни… Через все эти картинки на нее смотрят улыбающиеся карие глаза. Что-то в глубине этих глаз такое теплое и надежное, что в израненной душе Дары вспыхнул маленький несмелый лучик. Вспыхнул и тут же погас. Она отчаянно пытается вспомнить, кому же они принадлежат, Но ничего не получается. А вот она нарядная, довольная с большим букетом георгинов идет в первый раз в первый класс. А рядом идет мамочка. Дочь и мать держатся за руки и обе счастливы. А вот Дара сидит под мандариновыми деревьями, кушает сочный мандарин и плачет. Бабушка дала ей взбучку, а за что Дара не помнит. И, все-таки, кто же владелец этих карих глаз? Сознание отчаянно пытается вспомнить, но память отказывается ему помогать. Музыка, полилась чудесная печальная музыка. Скрипка печалилась, плакала и радовалась одновременно. Это музицировала Диана, живущая через дом. Звуки музыки исчезли также неожиданно, как и появились. Теперь в мысли ворвалось какое-то собачье поскуливание. «Ты собак любишь?» – спрашивал приятный глубокий голос, принадлежавший владельцу карих глаз. Дара хотела ответить, что обще любит животных, но не успела. Собачье поскуливание повторилось. Она вернулась в действительность. Это поскуливал Агбар, уставший от непривычно долгой дороги. Мамина соседка с другого бока что-то тихо причитала, как в забытье, и раскачивалась из стороны в сторону. Потом Дара перевела взгляд на маму. Та что-то говорила, пытаясь успокоить женщину. В этом хаосе лицо мамы казалось единственно реальным. Пока мама рядом, есть надежда, что все эти испытания временные. Надо быть сильной ради мамы, ради себя, ради родного дома, в который они непременно вернутся. Они имеют права по-другому. Ни она, ни мама. И никто из этих людей, находящихся рядом. По лицу скользнуло что-то теплое и влажное. Это Агбар лизнул ее в щеку. Дара легонько оттолкнула собачью морду, попытавшуюся повторить это еще раз. Потом воображение Дары снова унесло ее в недавнее счастливое прошлое, и калейдоскоп воспоминаний закрутил узоры с новой силой. Дара не понимала, что так, погружаясь в прошлое, защищалось ее сознание.
То, что происходило дальше, как-то плохо запоминалось. Наверное, память, как и душа, устала. Был тетин дом, грустные лица братьев и сестер, но лица родные, пытающиеся поддержать, подбодрить.