Забравшись под одеяло, я закрыла глаза. Надо смотреть меньше боевиков и сериалов с расследованиями по вечерам, а то всех знакомых приплету к коварным злодеям, вершащим невидимое правосудие. В любом случае, посмотрю новости через пару дней – наверняка всё уже откроется и доложат, чем всё закончилось, кто виноват и что с ним будет. Проваливаясь в дрему, я видела темные и мутные сны, в которых переплетались узелки-переулки, я бегала по ним с Зеро, убегая от каких-то преступников, а впереди всё время была зияющая чернота, в которую я проваливалась, спотыкаясь. Потом, как это всегда во снах и бывает, картинка резко сменилась, внезапно переулок оказался коридором загородного особняка Химчана, светлым и чистым. Я была там уже одна, а хозяин дома гладил маленьких пушистых хомяков – или шиншилл? – руками, вымазанными в крови. Я должна была бы испугаться и закричать, но почему-то не делала этого. Мне было неприятно, но меня завораживало его лицо, немигающие глаза и замедленность движений. Было в нем что-то притягательное и красивое, загадочное и волнующее. Вокруг стали появляться прутья клетки и я, уменьшающая, превращалась в какого-то подопытного грызуна. Заметавшись в поисках выхода, я ударялась о сплетающуюся решетку, чувствуя, как становится теснее и жарче.
– Шилла, Шилла! – Меня затрясло и, открыв глаза, я увидела Ширли, склонившуюся надо мной и трогающую мне лоб. – Да ты простыла неслабо! У тебя кожа такая горячая, хоть сковородку ставь греться.
– Да? – Я потерла глаза, приподнимаясь. Горло саднило, ломота в теле, голова гудит. Да, это определенно признаки болезни. Вот чего ещё не хватало!
– Добегалась! – подруга села со мной рядом. – Конечно, на дворе уже давно нулевая температура, а как ты одеваешься?
– Ну, в целом я редко заболеваю, потому что морозостойкая. – Я откинулась обратно. Ненавижу состояние первых дней простуды. Внутри слабость, снаружи озноб. Какой бы я ни была закаленной, а болезнь не спрашивает и приходит.
– Тебе бы отлежаться надо. Сейчас принесу какую-нибудь растворенную в кипятке противопростудную ерунду.
– Ерунду неси, а отлежаться – кто ж мне разрешит? – Я облизала пересохшие за время сна губы. Ти Солу было всё равно, кто как себя чувствовал. Неявка на работу – штраф. – Нет, я поеду. К ночи я обязательно оклемаюсь.
– Шилла! – негодующе покачала головой Ширли, но ничего не добавила. Она знала, что не в нашей с ней власти что-то изменить. Уж кого-кого, а нашего шефа на жалость не проймешь.
Решив насладиться тем, что пару часов побуду барыней, я устроилась поудобнее и ждала, когда подруга принесет