К требованиям хлеба добавились лозунги «Долой войну!» и «Долой самодержавие!». Демонстранты били окна булочных и продовольственных лавок. К концу дня удалось восстановить порядок, и министр внутренних дел Протопопов отметил в дневнике: «В целом ничего ужасного не произошло».
Тем временем рабочие всю ночь планировали свои дальнейшие действия. Утром 24 февраля десятки тысяч манифестантов двинулись с рабочих окраин к центру Петрограда. На Александровском мосту им преградили путь несколько сотен солдат и казаков, но, отступив, они позволили рабочим выйти на Невский проспект. По пути их встречали отряды конной полиции, но громадная толпа (до двухсот тысяч человек) значительно превосходила правительственные силы. Некоторые солдаты гарнизона присоединились к протестующим. В субботу 25 февраля число манифестантов выросло до трехсот тысяч, лозунги с «Долой войну!» сменились на «Да здравствует Революция!». Царю, находившемуся в Ставке в Могилеве, доложили наконец о беспорядках в столице. Не представляя себе их масштабов, он приказал командующему войсками Петроградского военного округа генералу С. С. Хабалову навести порядок в течение следующего дня. Это можно было сделать только с применением военной силы, и Хабалов отдал команду стрелять по демонстрантам после трех предупреждений.
Перед рассветом 26 февраля по всему городу были расклеены объявления о запрете уличных сборищ с предупреждением, что власти готовы прекратить беспорядки вооруженной силой. С утра казачьи разъезды патрулировали центр города, на главных перекрестках были установлены пулеметы и специальные отряды, дабы не допустить протестующих на Невский проспект. Колонны демонстрантов двинулись к центру города и были встречены ружейным огнем. Однако уличное кровопролитие привело солдат в состояние нерешительности, к вечеру боевой дух в войсках упал. Солдаты лейб-гвардии Павловского полка вступили в перестрелку с полицией, а в понедельник 27 февраля солдаты Волынского полка, не желая стрелять в народ, повернули оружие и застрелили командира. Мятеж распространился, войска выходили на улицу и присоединялись к восставшим.
В то время как рушился весь уклад прежней жизни, Шереметевы были озабочены семейным несчастьем. В середине февраля граф Павел вернулся из крымского имения великой княгини Ксении близ мыса Ай-Тодор в нервном расстройстве, природу которого врачи деликатно назвали «романтической».
Причиной его страданий была Ирина Нарышкина. Впервые он встретился с ней в Михайловском в 1899 году и безответно влюбился, но она вышла замуж за графа Иллариона Воронцова-Дашкова, брата жены Дмитрия Шереметева. У них было пятеро детей, но брак распался. Павел ожидал, что теперь Ирина примет его предложение, но она вновь его отвергла и вышла замуж за князя Сергея Долгорукого. Этот брак также распался, и Павел отправился в Ай-Тодор объясниться в любви в третий раз. Однако снова получил отказ, и по дороге в Петроград с ним случился нервный срыв.