Алан тихо присвистнул.
– Старик, это хреново.
Хуна запрыгал на открытое пространство, поближе к кораблю. Джейн и остальные последовали за ним.
– Я часто прихожу сюда или к одному из других «Побегов», чтобы побыть одному. Здесь я могу двигаться незаметно, быть таким, каким хочу быть, и боль от соседства других Плиганов смягчается. Я всегда, задолго до совершеннолетия, скрывал от всех свои естественные движения. Я просто не принадлежу к ним.
Он словно просил у Джейн убежища. Она задавалась вопросом, было ли это чем-то вроде кризиса вступления в совершеннолетие или дело обстояло гораздо более серьезно. Инстинкт подсказывал ей, что это больше, чем кризис.
– Я хочу помочь тебе, но надеюсь, ты поймешь, что мне нужно посмотреть, что произойдет. Я здесь в шатком положении.
Хуна медленно моргнул.
– Тебе не нужно сильно беспокоиться. Я считаю, что они опечалятся и будут возражать, но все же отпустят меня. Если нет, то я останусь таким, какой я есть, как и многие до меня.
Джейн это понимала. Он, похоже, ушел в отставку. Она надеялась, что ему разрешат полететь с ними. Она сделает все, что в ее силах, чтобы это осуществилось. Он может открыть им некоторые плиганские секреты манипуляций с ДНК, и он заслуживает того, чтобы жить без ограничений.
Пледор, прекративший созерцание рабочей станции, спросил:
– Есть ли какое-то объяснение тому, что ваши речевые модели настолько отличаются от других?
Джейн поджала губы. Не слишком подходящее время для этого вопроса, но ей тоже было интересно узнать.
Горло Хуны затрепетало, и из него вырвался кашляющий смешок.
– Твои речевые модели отличаются от ее… – Он указал на Джейн, а затем поднес руку к Алану: – И тем более от его моделей.
Глаза Пледора сузились подобно ястребиным.
– Мы разные виды из разных миров.
– И