XX век: прожитое и пережитое. История жизни историка, профессора Петра Крупникова, рассказанная им самим. Гунта Страутмане

страны – людей, что война была бы гибельной для народа. Нужно сказать, летом 1940 года сопротивление и в самом деле было бы уже бесполезным. Противодействие было возможным скорее осенью 1939 года, когда за спиной латышских солдат еще не было советских военных баз.

      Сегодня принято ссылаться на пример Финляндии, выстоявшей в Зимней войне[67]. Однако нужно понимать, что в случае Балтии такой исход был сомнителен. В Финляндии между озерами и морем на узкой полосе земли была построена линия Маннергейма[68]. От нее дальше на Север начинаются непроходимые болота. Я говорил и с немцами, и с русскими, которые сражались в этих самых болотах, – там погибло множество народу. Танкам в той местности негде было развернуться. Географическое положение Финляндии совершенно иное, чем наше.

      20 июня было образовано новое правительство. И притом какое! Знаменитый писатель – Вилис Лацис, два генерала Латвийской армии[69]. Один из которых, Роберт Дамбитис, – латышский воин номер один, ведь это он 17 ноября 1918 года, накануне провозглашения независимости передал свое воинское подразделение в распоряжение республики. О событиях 1940 года он потом рассказывал: мне обещали свободную, дружественную Советскому Союзу Латвию без Улманиса. Я подумал – почему бы и нет?

      В правительство вошел и профессор, микробиолог Август Кирхенштейн, после революции Пятого года работавший в Швейцарии, в Цюрихе, в годы Первой мировой войны ведавший ветеринарной службой Сербской армии, затем вернувшийся в Латвию, – немного чудаковатый, правда, но чего еще ждать от профессора. При этом в правительстве не было ни одного коммуниста! Послы Латвии в зарубежных странах (в Англии и США) не протестовали, так как снаружи это вовсе не выглядело ликвидацией государства. Подчеркивалось, что передача дел от министров прежнего правительства к вновь назначенным должна происходить в обычном порядке.