Замечает вмятину на капоте.
Обнаруживает царапину на левом крыле.
Джонас роняет пакеты с продуктами и обследует капот, который вдобавок еще и неплотно закрывается.
Чем дальше, тем интереснее.
– Терри!
Она выглядывает из входной двери:
– Чего ты так разорался?
– Ты видела капот «крайслера»?
– Видела. Она сказала, это случилось вчера вечером на парковке.
– Интересно, где это она парковалась? На площадке для гонок на выживание? Треклятая машина обходится нам в двести пятьдесят в месяц плюс еще три тысячи в год за страховку. Тебе не кажется, что ей стоило быть немного поаккуратнее…
– Джонас, остынь.
– Я всего лишь прошу немного уважения.
Кипя от негодования, Джонас открывает переднюю дверь «крайслера». В салоне воняет табаком. Протягивает руку, чтобы поднять капот, и обнаруживает под сиденьем пакет с марихуаной.
– Терри!
…А тем временем мигрень уже сверлит мозг где-то за глазным яблоком.
Океанографический институт Танаки
Монтерей, Калифорния
Темно-синий водяной вал накатывает на берег, гребень волны обрушивается на мелководье и, коснувшись скрытых под водой бетонных стен рукотворного канала, раздваивается. Одна половина волны превращается в пену и тихо умирает на ближних подступах к берегу, а другая несется в канал, набирая скорость по мере продвижения в основной бассейн лагуны Танаки.
Миндалевидные глаза старика следят за очередной накатившей волной, рокот обрушивающихся волн успокаивает душу, но мысли продолжают метаться в такт нескончаемым всплескам, эхом разносившимся по пустой арене, словно хруст бумаги. Со своего наблюдательного пункта – алюминиевой скамьи в верхнем ряду западных трибун – он видит абсолютно все: наступающий Тихий океан, канал для океанских вод, рукотворный аквариум размером с озеро, уходящий за горизонт оранжевый диск солнца.
Восьмидесятидвухлетний Масао Танака поправляет воротник, ежась от колючего океанского ветра, завывающего в пустой бетонной чаше бассейна. Слезящиеся глаза старика прищурились от лучей света, отражающегося от поверхности лагуны. Некогда лазурные воды превратились в оливково-зеленые: водоросли разрослись так бурно, что процесс стал неуправляемым. Некогда сверкающая А-рама, примостившаяся в южной части арены, точно гигантское стальное пугало, покрылась ржавчиной, впрочем, так же как и трибуны, комнаты отдыха, фуд-корт и сувенирные ларьки.
Масао печально качает головой, думая о горькой иронии судьбы. Лагуна была для старого морского биолога больше чем мечтой – она была смыслом его существования. И вот теперь она умирает одновременно с ним. Прошло тридцать лет с тех пор, как он впервые разработал проект лагуны, поставив на кон буквально все, чтобы ее построить. Он растратил семейное имущество, взял ссуду под залог будущего своих детей, а когда все источники финансирования были исчерпаны, подписал весьма рискованный контракт с Японским центром морских наук