Дума исчезла! Вместо нее, непонятно как туда вкрячившееся здание нашего цирка с клетчатой крышей. Да, видимо, с юморком неведомые создатели этого мира, со здоровым таким юморком. Ну ка, а что вместо цирка? Я перевел бинокль левее и ничего не понял. Какое-то нагромождение поломанных железобетонных ферм, торчащих в разные стороны, колонн, балок. Высотой вся эта красота была с девятиэтажку, метров тридцать, а в ширину и в длину, вообще, где-то сто на сто. Как будто взяли с какой-нибудь реки многопролетный мост за один конец, подняли повыше и скинули сюда. Вот вам цирк. Получите и распишитесь. Еще левее – набережная, бассейн, за ним тускло поблескивает Река. Я приблизил зумом поверхность, поводил в разные стороны. Нет, точно не вода. Вообще хрен знает что. Сопли какие-то… Вдруг краем глаза поймал стремительное движение поперек волны, повел биноклем и увидел, как белесое округлое длинное тело в багровых прожилках огромной змеей мелькнуло над серой гладью и снова растворилось в глубине. Длиной эта штуковина была с трамвайный вагон и, как я понимаю, выставила наружу только фрагмент себя, об общем размере оставалось только гадать. Да, правильно Борода говорит – не стоит к водичке подходить, не стоит… Так, а где наш Сарай? Вот пивзавод, вот лестница, ага! Нашел. Люк, конечно не видно, он за репейниками и голыми кустами, но он там есть. Точно. Снова отблеск какого-то движения справа от люка, будто три параллельные нити расчеркнули пожухлые растения. Я застыл, до рези в глазах всматриваясь в репейник, нет вроде ничего. Показалось. А может с лестницы бликануло, там периодически что-нибудь искрится…
Ладно, пора! Я убрал бинокль, развернулся, сосредоточился и открыл дверь. За ней оказалось длинное узкое помещение. Дверь справа, дверь слева. Левая – с высоким порогом. Видимо, она и есть – выход на кровлю. Значит за правой – машинное помещение неработающих лифтов…
Я даже не успел додумать эту мысль, как за правой дверью что-то оглушительно щелкнуло, затем загудело и завибрировало. Вся эта какофония сопровождалась характерными металлическими щелчками, и я, с колотящимся от неожиданности сердцем, забившись в угол и выставив перед собой ружье, наконец сообразил, что кто-то все-таки сумел вызвать лифт. Чуть погодя, гудение прекратилось, и снизу донесся знакомый скрип открывающихся лифтовых дверей. Причем, судя по громкости, не дальше этажей трех от меня. Створки с негромким хлопком закрылись, и за дверью машинного помещения снова заработал мотор. На этот раз намного дольше, а звук открывающихся и закрывающихся дверей был еле слышным. Все, тишина. Слышу только свое бедное сердце, старающееся выпрыгнуть из груди.
Бля, это вообще пипец какой-то! Сергей Иваныч с двадцать второго пошел мусор выкидывать… Сюрреализм во всей своей красе. Затрахали, уроды! Как я вас всех ненавижу! Испуг заменяла здоровая человеческая злость. Я резко поднялся и со всей дури дернул ручку двери на крышу. Она со скрипом распахнулась, а я, забыв про высокий порог, вывалился на посыпанную гравием кровлю. Падение разозлило меня еще
