Ангел в ночи. Забытые дневники. Марьяна Гармин

слоновой кости, застегнутом на молнию до самых белых волос, она была представлена своему непосредственному начальнику, Лизунову Тарасу Петровичу. Человек он был замечательный. Всегда бодренький, в хорошем расположении духа, казалось, что он светился изнутри, как стоваттная лампочка. Он был небольшого роста, щупленький, с редеющей головкой и добродушным лицом, к тому же Тарасик, как его за глаза прозвали женщины отдела, был очень энергичным. Он летал по отделу, как Карлсон по крышам, и это в его сорок с моторчиком! Тарас Петрович ласково улыбнулся, но Аленка, заметив хитрые морщинки в уголках его глаз, насторожилась. «Он не так прост, как хотел бы казаться. Нужно быть с ним настороже», – подумала про себя девушка.

      Лизунов вывел Аленку в центр комнаты и лилейно произнес:

      – Товарищи сотрудники, минутку внимания. Хочу представить вам нашего нового молодого специалиста, – обратился он к подчиненным. На голос начальника со всех сторон комнаты потекли люди. Вокруг Аленки образовался кружок из полутора десятка сорокалетних женщин, красивых и ухоженных. Она стояла и бессмысленно улыбалась, пытаясь хоть как-то очаровать будущих сотрудниц. Медленно, вдоль проходов между кульманами потянулись остальные члены коллектива. Несколько молодых девушек и трое мужчин.

      – Это Петухова Алена Владимировна. Приехала к нам из Самары, – переключив свое внимание на женщину, сидевшую за ближайшим столом, он добавил, – Серафима Васильевна, а, Вы, будете у нее наставником. Так, что прошу любить и жаловать, – он снова растянул губы.

      Аленке выделили желтый письменный стол, совершенно особенный. Ей никогда еще не приходилось сидеть, а главное работать на такой рухляди. Тарас Петрович собрал стол по ящикам, ручкам и ножкам. Набитой рукой прикрутил линейки к разобранному кульману. Он полдня трудился: подгоняя, подкручивая, подпиливая. Выбегал и вбегал в комнату постоянно что-то принося: то ящик, то линейку, то ручки, то ножки, то закручивал, то откручивал, то стучал молотком, то вымерял что-то уровнем. Потом он принес старый стул с разорванной по краям обивкой, поставил рядом со столом, провернулся к Аленке и торжественно произнес, указывая на стул:

      – Прошу!

      – Спасибо, Тарас Петрович, – Аленка села и немного оглядевшись, заметила рядом с собой ту самую женщину, которую ей определили в наставницы.

      Серафима Васильевна поставила на стол стакан с чаем и приятно улыбнулась, глаза чуть-чуть заискрились и Аленка вдруг вспомнила маму, которая вот также улыбалась одними глазами, и всегда было непонятно, что скрывается в густой ночи этих карих глаз. Она придвинула стул и мотнула головой, приглашая Аленку сесть рядом.

      – Приноси завтра чашку и тарелку – чай пить, – она снова глотнула и улыбнулась, – А то здесь за целый день от жажды умрешь, – Серафима засмеялась.

      – А начальство не ругается? – Аленка подозрительно посмотрела на Тараса Петровича.

      – Тарасик-то? –