Она неторопливо встала и отодвинула ногой стул, который противно скрипнул, пропуская ее вперед, опустила глаза и, пытаясь что-то рассмотреть на плинтусах, медленно шла вдоль прохода глубоко погруженная в самое себя, причем так глубоко, что чей-то прозвучавший рядом голос, показался ей ударом с небес. Она встрепенулась и в один миг очнулась от своих значительных раздумий, остановилась, пытаясь глазами отыскать нарушителя своего спокойствия.
– Привет. Проходишь мимо и даже не здороваешься. Нет, чтобы подойти, поговорить. А то все с Аней, да с Аней, – с ходу начал он разговор.
– Ой, – Аленка нежно улыбнулась и смущенно опустила глазки, – Привет. Извини, я тебя не заметила. У вас так заставлено помещение, что тебя из-за стойки не видно, – робко начала она. Да! Если женщина Вас не видит, значит у нее что-то со зрением. Будь, Вы, скажем, размером со слона, то она примет вас за шкаф, а ежели, вы будете поменьше слона, то она примет вас за стойку.
– А у кого ты работаешь? – Антон положил на стол паяльник, встал и подошел к ней.
– У Гольденберга, в восьмом, – пролепетала она, неловко пятясь в сторону.
– Значит, сидишь на четвертом, в четыреста одиннадцатой? – Антон сложил руки на груди.
– Нет. У Лизунова Тараса Петровича, в четыреста двенадцатой. Заходи в гости. Пока, пока, а то я исчерпала лимит безделья. Меня, наверное, Лизунов уже собаками разыскивает по заводу, – и с этими словами она легко, как лань исчезла в дверном проеме.
Не что так не распыляет мужчину, как женская неприступность, даже если она и показная. Вот сейчас она поговорила с ним, такая вежливая, холодная, непонятная, не сказала: ни нет, ни да, но оставила в сердце слабую надежду, и она как маленький, но такой настырный росток стала прорастать в нем, сильными корнями уверенно цепляясь за каждый едва заметный повод.
Аленка поднималась по ступенькам и медленно размышляла: «Похоже, он действительно положил на меня глаз, а как же Вовчик?» – ее всю словно передернуло. Она остановилась, посмотрела на дверь, словно за ней кто-то прятался, глубоко вздохнула и снова занесла ногу на ступень: «Антон – такая лапонька!» – Аленка опять вздохнула: «И Вовчик – лапонька…» – она грустно покачала головой, и сердце снова забилось: «Интересно знать, как отреагирует Иринка, если узнает про Антона: голову она мне сразу оторвет, или не сразу?» – Аленка медленно поднялась еще на одну ступень: «Нет, надо скрывать от нее, как можно дольше, а то – секир башка…» – она остановилась и посмотрела вниз между лестниц. Оторвавшаяся штукатурка соскользнула со ступени