С одной стороны, они осознают все происходящее: ведь они хорошо притворяются на людях, знают, что такое хорошо и что такое плохо, знают, что орать нельзя. А с другой стороны, некоторые нарциссы говорят: «Я хочу остановиться, но не могу, меня как будто кто-то толкает». Это энергетический голод толкает их, у них нет собственных источников питания. У них любви нет.
Вы не виноваты. И он не виноват, как не виноват клоп, что он пьет кровь: он не может быть другим.
Ричард Бах в книге «Иллюзии» приводит хороший пример: представьте себе вампира, он подходит к вам и начинает пить у вас кровь из горла. Вам интересно познать загадку его души? Зачем он пьет кровь? Может быть, он хороший, но просто больной, и пьет ее неосознанно? А может быть, он специально вас охмуряет, чтобы выпить вашу кровь? Но вам не надо в этом разбираться, уж во всяком случае, не в данный момент, вам нужно просто спасать себя!
Хотите ли вы жалеть вампира и кормить его до конца вашей жизни, пока вы просто не загнетесь от потери энергии? Хотите ли вы разгадать загадку нарцисса?
Не стоит. Оставьте его наедине со своими проблемами. Это самое лучшее, что вы для него можете сделать. Оставшись без источника энергии, он вынужден будет искать пути спасения уже себя, и, может быть, когда-нибудь в один прекрасный день сумеет все-таки измениться.
Романтика смерти. Как распознать за ней нарцисса?
(от редактора)
Мы хотим предложить вашему вниманию одну очень поэтичную зарисовку.
«Однажды я ехал на автобусе, в дождливый день, и на одной из остановок увидел девушку со скрипкой в руке, сидящую на остановке под навесом. И вокруг нее – никого. Это и была – Она. Наши взгляды пересеклись буквально на мгновение, но это мгновение до сих пор, спустя уже пять лет, стоит у меня перед глазами, словно впечатанное в самом потаенном сне. У нее были обреченные, но такие прекрасные глаза – с них словно лилась грациозность исступленного отчаяния. Большие и темные, они притягивали, как притягивает темная пропасть, они настойчиво приглашали за горизонт – в них виделся утомленный закат и надломленный мир, содрогающийся от холодной интимности, от близости двух смертников. Ее губы, подчеркнутые и изумительно правильной формы, подрагивали в такт дождю. Её темные, как грозовые облака, волосы, обмоченные дождем, обволакивали овал лица, подчеркивая его сотрясающую хрупкость, язвительную бледность, античную симметрию и печать страдания, способного остановить время. Время действительно остановилось. Это был сон, и я проснулся, ошарашенный, обожженный и покинутый, уже проехав остановку. Не выйдя к ней. Не познакомившись. Я не знаю, кто она, что она думала и чувствовала в этот момент – это мне не интересно и не важно. Важно то, что видел я, как художник. Это была „Она“– воплощенная принцесса