Удивляла меня лишь Изабелла. Она разглядывала меня так, словно запечатлевала в уме наряду с прочими обитателями комнаты и предметами мебели. «Мужчина, возраст – за тридцать, калека…» Всего лишь один из экспонатов странной выставки, не имеющей к ней никакого отношения.
Покончив со мной, она перевела взгляд на рояль, с него – на терракотовую статуэтку лошади, стоящую на столике. Казалось, лошадь слегка заинтересовала ее. Она спросила меня, что это такое. Я объяснил.
– Вам нравится? – спросил я ее.
Прежде чем ответить, она подумала. Потом сказала:
– Да.
Односложный ее ответ прозвучал весомо, словно это было важно.
«Уж не идиотка ли она?» – подумал я и спросил, любит ли она лошадей.
Она ответила, что это первая лошадь, которую она видит.
– Да нет, я имею в виду настоящих, живых лошадей.
– А, понятно. Да, люблю. Только вот охота мне не по карману.
– А вам бы хотелось поохотиться?
– Не особенно. Здесь, в округе, не слишком много места.
Я спросил, занимается ли она парусным спортом. Да, занимается. Тут леди Трессильян затеяла со мной разговор о книгах, и Изабелла снова замолчала. У нее, как я тогда подметил, было в высшей степени развито одно качество: она умела отдыхать, то есть находиться в состоянии покоя. Она не курила, не скрещивала ноги, не качала ногой, не разглядывала руки, не приглаживала волосы. Она просто сидела в «вольтеровском» кресле с высокой спинкой тихо и почти неподвижно, с очень прямой спиной. Кисти рук с длинными, тонкими пальцами лежали на коленях. Она была так же неподвижна в своем кресле, как и статуэтка лошади на столе. Я подумал, что у девушки и статуэтки есть нечто общее: они в высшей степени декоративны, статичны и принадлежат к давно прошедшей эпохе…
Когда Тереза высказала предположение, будто Изабелла ни о чем не думает, я рассмеялся, однако позже мне пришло в голову, что, возможно, моя невестка права. Ведь, например, животные не думают – их ум отдыхает до тех пор, пока не возникает критическое положение, когда требуется активизировать все силы. Рассуждая теоретически, мышление – не что иное, как некий искусственный процесс, который нам удалось усвоить без труда. Мы переживаем за последствия того, что сделали вчера, обдумываем планы на сегодня и завтра. Но вчера, сегодня и завтра существуют независимо от наших размышлений. Они были, есть и будут – и неважно, что мы при этом делаем и думаем.
Предсказания Терезы относительно нашей жизни в Сент-Лу оказались необычайно точны. Почти сразу по приезде мы, что называется, «по горло» окунулись в политику.
«Полнорт-Хаус» был огромным, беспорядочно выстроенным домом, и мисс Эми Треджеллис, чей доход из-за налогов оказался сильно урезанным, в свое время изолировала одно крыло дома, соорудив