– Но мы шли правильным курсом?
Хоуп бросает взгляд на Финнли. Та кивает:
– Ночью шли ровно, а потом нас застал врасплох резкий порыв ветра.
Вглядываюсь в лицо Хоуп, пытаюсь понять по глазам, не врет ли она.
– Ты клянешься, что курс прежний? На Убежище… не на Матаморос?
– Если я правильно поняла компас, – запнувшись, отвечает Хоуп и изумленно моргает. – Я плохо разбираюсь в навигации и не сумела бы проложить курс до Матамороса отсюда, даже если бы захотела.
Звучит неубедительно: ведь лодка была под ее управлением целую ночь! Тем не менее я почти уверена, что Хоуп не лжет. Похоже, такие мысли действительно никогда ее не посещали.
– Плыть на Матаморос – глупая затея, – заявляет Финнли, балансируя на носу лодки. – Мы на нее забили.
От ее тона мне становится не по себе – он как лепестки роз, пробитые острыми шипами. Прихожу к выводу, что лучше поверить, чем поддаться на провокацию. Ссоры нам совершенно ни к чему.
– Спасибо, что занялась палубой, – произношу я спустя минуту. – Стало куда лучше.
Финнли отлично поработала. Воды в лодке осталось совсем немного – уже и не зачерпнуть, – и это нестрашно.
Вдруг я замечаю на носу лодки, неподалеку от ног Финнли, ярко-желтое пятно.
Нет.
– Я старалась ее не потерять, – слышу голос Хоуп, бросившись к книжке, – но она выпала, пока я разбиралась с парусом.
Отцовское полевое руководство плавает в луже воды лицевой стороной вниз. Подхватываю его, опустившись на колени. Книга еще не успела разбухнуть, но обложка промокла насквозь. Все будет в порядке, повторяю я. К полудню, при солнечной погоде, она высохнет.
– Прости, – извиняется Хоуп, – Иден. Мне очень…
– Ничего, – резко бросаю я.
Хоуп всего лишь хотела помочь.
Но дело в том, что я отвыкла от помощи.
Вода плещется у коленей, щекочет пальцы ног. Бережно приподнимаю липнущую к нижнему листу обложку и с радостью понимаю, что книжка действительно… ну, заточена для выживания. Странички потяжелели, но не сморщились. Да, с них капает, но печатный текст остался прежним. Вода медленно стекает с листов, как с тела девушки, вышедшей из моря на берег.
Примечания, которые отец написал от руки чернилами, расплываются. Они как будто покрылись плесенью, но в основном читабельны. Кроме тех, что на внешних полях страниц – там-то буквы слились. Зато карта цела – что в данный момент является для нас самым важным. Остается надеяться, что утраченные фрагменты не представляли особой ценности.
Возвращаюсь к девчонкам. Выглядят они – краше в гроб кладут. Хоуп бледная от изнеможения, краска с ее щек давным-давно схлынула. Волосы Финнли всклокочены – часть непослушных прядей пытается улететь, другие свисают, словно устали бороться с ветром, – а под глазами залегли тени.
– Вам двоим лучше поспать, – говорю я, понимая, что в таком случае дежурить мне придется с Алексой.
Она до сих пор сидит у мачты. Мне хватит сил управиться с лодкой и без Алексы,