– А ты говорила, что не придешь! – радостно крикнул красный мелкой в сапогах.
– Все равно не сработает, – отозвался идущий за ним синий.
– Я тебе сейчас в рожу! – все с той же радостью сообщил красный.
Никита начал закипать. Что за детский сад?!
– А я говорю, получится! – кинулась на синего мелкая в сапогах и с лету врезала ему кулаком по голове. Тот и не подумал защититься.
– Крота покажь! – потребовал синий.
Драка закончилась. Мелкая весело – жизнерадостный ребенок какой-то – глянула на Никиту, кивнула ему: мол, пошли. Никита остался стоять. Сопливая гвардия потянулась вдоль грядок.
Пожалуй, надо уходить. Никита потер почему-то вспотевшие ладони. И правда сумасшедший поселок. И жители его все немного сдвинутые. Кротиков по утрам хоронят. А по вечерам садятся у окна и смотрят кошмары с продолжением. Весь поселок – одно сплошное похоронное агентство.
– Иди! – позвала мелкая в сапогах. – Мы сейчас быстро.
– А давайте одни, – предложил Никита. – Я мимо.
– Так это для тебя! – искренне возмутилась мелкая.
– Что для меня? – Вот так живешь-живешь, никого не трогаешь, а потом ради тебя зверушку хоронят.
– Пойдем.
Она все же вцепилась в его руку. Ладонь у мелкой была горячая.
Крот лежал на газете. Никита никогда не видел кротов. Может, они все такие, а может, это специальный вид. Ритуальный. Огромные лапы – по сравнению с самим кротом просто нереально огромные – с длинными белыми когтями. Тупоносая мордочка. Свалявшийся грязный мех. Глаз не видно.
– За кустом похороним и табличку поставим, – командовала мелкая в сапогах.
– А я вот еще принес. – Красный зашуршал пакетом.
Это была селедка. Небольшая, но на вид вполне съедобная.
– Ты чего? – толкнула его в плечо мелкая в сапогах. – Ты чего?
Селедка чуть не полетела на землю. Красный бережно ее прикрыл пакетом.
– Чего? – наступала мелкая в сапогах.
– Так она же тоже мертвая! – сдавал позиции красный, пятясь. – Не сама умерла – ее убили. То, что надо! Чем твой крот лучше?
– Крот – это зверь! А это…
– Это тоже зверь, только из моря. Еще неизвестно, что больше подойдет. – Красный повернулся к Никите. – Я курицу хотел стащить. Но за курицу мать убьет. А селедку, может, не заметит.
Никита кивнул. Уходить расхотелось.
– А я принес вот, – оживился синий и вытащил из кармана куриную ногу. Жареную. С прилипшей спичкой.
– Ты чего? – переключилась на синего мелкая в сапогах. Она переложила крота в банку и теперь старательно прижимала ее к груди.
– Пригодится, – остановил повтор спектакля Никита. – Где твой куст?
Он ничего не понимал, поэтому затягивать действо не стоило.
– Это сработает, – убежденно сообщил красный. – Мы и табличку сделаем. Нам только твоя фамилия нужна.
Мелкая