Тема единства в христианстве дискутируется под флагами и именами экуменизма. Занимаясь вопросами экуменима с 2003 года, я всё больше вижу разницу в его лицах и парадигмах. В некоторых случаях, разницу в пропасть. Две стороны медали экуменизма состоят в практическом и догматически-институциональном. Первый в повседневных христианских добродетелях. Последний в политических категориях. Он и порождает сегодня множество споров над уже открывшим глаза, но ещё не восставшим телом «новейшего» Франкенштейна. Учитывая тенденции и верховенство Св. престола в данном вопросе, а так же иезуитский почерк, близких престолу его экспертов, «Нечто» обещает быть действительно «многообещающим». Не стоит удивляться, ведь эсхатологически, и богословы и социологи подводят нас к неотвратимому исходу старого мира. Мир и сам о том кричит.
Опустим некоторые догматические детали и вспомним, что православные участники экуменического диалога предложили единственно верный вектор возможного развития единения восточной и западной Церкви, а именно: в опыте её первотысячелетнего исторического единства. Тем самым сняв ряд главных противоречий. Ведь вселенского масштаба первый и основной раскол Церкви зрел уже к концу первого, а реально произошел в начале второго тысячелетия (1954 г.). В первом же тысячелетии восточная (Константинопольская кафедра) и западная (Римская кафедра), не смотря на множество споров, действительно были одной Церковью. Как это было возможно, на протяжении тысячи лет? Возможно. Более того, во всём цельно. Причина? Децентрализация. Да, да… Административная, экономическая, кафедральная, литургическая и даже догматическая. Последняя всё же основывалась на символе веры и вселенских соборах, что и служило Единым фундаментом последующим зодчим