Дальше мы с Адькой шли впереди, а нова ехала верхом, слегка отстав. Под ее тяжестью конь сбавил ход до медленного шага. Нова еще не пришла в себя окончательно, поэтому идти пешком не могла. Правда, чувствовать себя она стала существенно лучше: выпрямилась в седле, подняла голову, а огромные крылья, как плащ, накрыли проседающий лошадиный круп.
Путь начал петлять. Каждый новый поворот таил опасность – деревья подступали к обочинам вплотную – еще дюйм, и выйдут прямо на дорогу. Пришлось останавливаться и по очереди отправляться в разведку. Сначала вперед, вновь перекинувшись зверюгой, убежал Адька, после пошел я.
Дорога снова круто вильнула, и моему взгляду открылась большая деревня – огромный Дом, в котором, должно быть, обитало не менее сотни семей. Только нехороший это был Дом, недобрый и негостеприимный, такие здесь обычно называют Дурью.
Когда дорога влилась в главную улицу, нас сразу окружил холод. Осенний промозглый ветер метался между покосившихся черных заборов и уходящих в землю мрачных хибар. Нигде не нашлось ни души. Однако за некоторыми из черных окон я уловил движение. Похоже, местные жители прятались, не желая встречаться нос к носу с незваными гостями.
– Ох, и место! Дурь, а не место! – проворчал Адька, настороженно оглядываясь по сторонам. – Точно, Дурь. Надо поскорее уходить отсюда.
– Я это поселение знаю, – тут же отозвалась нова, – раньше оно таким не было.
Сказав это, она спешилась. Конь сразу встрепенулся, с великой радостью избавившись от нелегкого груза. Нова подхватила его за повод и медленно двинулась в сторону одного из жилищ.
– Собираешься зайти в гости? – недоверчиво поинтересовался я. – Думаешь, нас тут ждут?
– Вас нет, а меня ждут, – уклончиво ответила нова, прикладываясь ухом к дубовой двери, обитой стальными полосами.
– Нам от этого не легче, – вздохнул Адька, скидывая на землю свой вещмешок. – Вы б, ребята, отвернулись. Мне перекинуться надо и одеться.
Я уже видел процесс перевоплощения человека в зверя и обратно однажды, поэтому, если честно, не горел особым желанием наблюдать подобное снова.
Дождавшись, пока Адька закончит свои сборы, наша спасенная тихо постучала в дверь. Стук получился едва уловимым, но его все же услышали. Дверь медленно отворилась – в темном проеме застыла девушка. Она стояла, не двигаясь ни одним мускулом, нереальная, жилистая, вся увитая мышцами, но какая-то обескровленная, болезненная, вся иссохшаяся, будто чернослив. Светлые волосы, падающие на лоб густой челкой искрили сединой, под глазами стояли черные круги, а в лице стояла такая тоска, что сперва я решил, что у нее что-то случилось, или какая-то неизлечимая хворь донимает ее… В руке у девушки был меч, опущенный лезвием вниз – напади кто сейчас, она не успеет его даже поднять.
– Стефания, – наша спутница склонила голову в коротком приветствии.
– Здравствуй